Милиционер на секунду замер. Он услышал отдаленное завывание сирен, повел плечами, шагнул в следующую комнату. Эта комната оказалась забитой мебелью — дорогой гарнитур, две огромные кровати, не распакованные, стоявшие «на попа» у стен, пухлые, словно надувные, кожаные кресла и диваны, накрытые коврами.

Милиционер встал, склонил голову набок, прислушался.

И внезапно, нагнувшись, откинул угол ковра.

Пол под ковром оказался зацементированным, а в цемент вделан квадратный стальной люк.

Милиционер быстро нагнулся, нашел рукоять, выдвинувшуюся вверх, дернул.

Люк не открылся.

Но теперь милиционер точно услышал сдавленные голоса и шорохи. Потом вскрикнул младенец.

Улыбка раздвинула лицо милиционера. Улыбка, постепенно превратившаяся в оскал. Милиционер согнулся, встал на четвереньки, вытянулся, раздался в толщину, и рыкнул.

Теперь это снова была волчица.

Громадная, седая. Она провела широкой лапой по люку: на металле остались борозды. Глаза Белой загорелись неистовым огнем, и она стала быстро-быстро царапать сталь обеими передними лапами.

Люк начал прогибаться, трещать; куски цемента разлетались по комнате.

Снизу раздались испуганные крики и петушиный подростковый бас, прикрикнувший на кого-то.

Белая подпрыгнула и всей тяжестью рухнула на люк.

Люк обрушился вниз.

В глаза ей взметнулся ослепительный огонь, и уши заложило от грохота: пуля обожгла лоб.

Белая рухнула вниз всей тяжестью, ломая деревянную лестницу с перилами. Внизу она вскочила на ноги, мгновенно огляделась.

Пыль и пороховой дым заполнили подвал, но людей здесь не было: они ушли в боковой ход, черневший в забетонированной стене.

Белая прыгнула в зияющее отверстие, — и словно натолкнулась на что-то, на миг зависла в воздухе, словно в вате, и мягко опустилась на пол.

— Уйди с дороги! — рявкнула она, тяжело дыша.

— Здесь нет того, кого ты ищешь, — возразил низкий голос.