В тоже самое время, когда мы размышляли о том, стоит ли лишать Марли мужского достоинства, на мое собственное достоинство свалилась нежданная напасть. Доктор Шерман объявил Дженни, что ее организм готов к новой беременности, и моя жена взялась за дело с целеустремленностью спортсмена, борющегося за олимпийскую медаль. Остались в прошлом те дни, когда мы просто откладывали в сторону таблетки и смотрели, что из этого выйдет. В войне за новую жизнь Дженни перешла в наступление. И мне в этом наступлении предназначалась весьма ответственная роль. Ночная забава превратилась в медицинскую процедуру — с измерением влагалищной температуры, схемами овуляций и так далее.

Дженни привыкла к тому, что я, как говорится, всегда готов, и считала, что так будет продолжаться в любой обстановке. Я мог, например, мусор выносить — и тут на пороге кухни появлялась моя жена с календарем в руках и объявляла:

— Месячные у меня были семнадцатого, значит… — тут она бросала последний взгляд на календарь, — значит, нам надо сделать это СЕЙЧАС!

Мужчины из семейства Гроган — в том числе и я — плохо переносят давление. Несколько таких случаев — и передо мной вырос в полный рост страшнейший из мужских кошмаров: неудача в постели. Чем сильнее я ощущал свой супружеский долг, тем труднее мне было расслабиться и делать все естественно. Дошло до того, что при одной мысли о сексе меня начал охватывать смертельный ужас.

Однажды утром (в то время я работал в редакции газеты Западного Палм-Бич, всего в десяти минутах от дома) Дженни позвонила мне и спросила, не хочу ли я в обеденный перерыв заехать домой?

— Может быть, лучше встретимся в каком-нибудь ресторане? — предложил я.

— Лучше дома, — ответила она и, понизив голос, добавила: — Сегодня хороший день. Видишь ли, я… ну… мне кажется… у меня… овуляция.

Меня охватил ужас. Хотелось взмолиться: «Боже мой, только не это! Только не проклятое слово на букву О!» Но я ответил так спокойно и небрежно, как только мог:

— Конечно. Буду в полпервого.

Когда я вошел в дом, Марли, как обычно, бросился мне навстречу, но Дженни не показывалась. Я позвал ее.

— Я в ванной! — откликнулась она. — Сейчас выйду.

Чтобы убить время, я принялся разбирать почту. Мне было очень не по себе.

— Привет, морячок! — раздался сзади голос моей жены.

Я обернулся. Дженни стояла передо мной в чудном шелковом лифчике и почти прозрачных трусиках-стрингах. Плоский живот… потрясающие длинные ноги… никогда еще моя жена не выглядела так соблазнительно!

— Ну, как я выгляжу? — поинтересовалась она.

Моя любимая выглядела ПОТРЯСАЮЩЕ! И сама это знала.