— Нет!

Силы покинули Анну. Шприц все приближался. Глаза Гаральда, которого она теперь тоже узнала, сверкали. Она лихорадочно думала, пытаясь найти какой-нибудь выход.

— Гаральд, если ты мне поможешь, я останусь с тобой. Только с тобой. Я продам дом в Италии. Может, у нас будет еще ребенок. Я постараюсь, обещаю тебе!

Но фигура с закрытым лицом, которая была Гаральдом, лишь отрицательно покачала головой и не сказала ни слова. Повязка на губах тоже не двигалась, словно ему не надо было дышать. Беспощадно и невыносимо медленно Энрико ввел иглу ей в вену.

Он был ее палачом. У нее закружилась голова. Язык вывалился изо рта.

«Я умерла, — подумала она, — значит, вот как это бывает. Так просто».

Анна проснулась в холодном поту. Ее футболка была мокрой и прилипла к телу. Она почувствовала легкий сквозняк, тянувший по полу, поскольку дверь закрывалась неплотно. Между дверью и полом была щель шириной в два-три сантиметра. Анне стало холодно. Она встала и включила свет. На улице испуганно закричала какая-то птица. Анна отыскала в дорожной сумке свежую футболку и надела ее. Потом открыла тяжелый люк в полу и медленно спустилась по примитивной деревянной лестнице в нижнюю комнату мельницы.

Было темно. Она выругалась, потому что не захватила с собой карманный фонарь. Надо купить маленький фонарик, который можно будет постоянно носить в кармане. Эта долина была черной дырой. Без фонарика здесь можно было пропасть.

Скудный свет со второго этажа освещал лишь первые ступеньки лестницы. Придется поменять в обоих домах все лампочки, потому что Энрико, чтобы экономить электроэнергию, везде повкручивал лампы мощностью в двадцать пять ватт. Свет ему все равно не был нужен.

Внизу она продвигалась медленно, на ощупь, вдоль стены, чтобы найти выключатель. При этом она молила Бога, чтобы случайно не схватить рукой какого-нибудь скорпиона, которые сидели в трещинах, приклеивались к потолкам и искали убежища в обуви, пуловерах и перчатках. Анна поклялась себе, что прямо с утра миллиметр за миллиметром пропылесосит всю мельницу и, дай бог, уничтожит всех скорпионов, пауков и сороконожек, имевших здесь немыслимые размеры. Карла такие акции отклоняла. Она не могла убить ни паука, ни скорпиона, ни уховертку, ни сороконожку — в этом отношении она была точно такой же, как Энрико. Иногда она выносила скорпионов, которых находила, к примеру, в кастрюле или чашке, в сад, но чаще всего она просто оставляла всю эту живность там, где обнаруживала. По этой причине в последние годы насекомые могли плодиться и множиться беспрепятственно и полностью оккупировали оба помещения мельницы.