Но каждый раз, когда очередной туманный язык облизывал пятки бегущей, она из последних сил вырывалась вперед и неслась, не видя перед собой дороги, к кромке поля. Туда, где остались служки, туда, где разливался трелью одинокий свисток парня, похожего на физрука из ее младшей школы.

В памяти почему-то всплыл далекий и очень дождливый сентябрь. Уля тогда училась в третьем классе. Полная девочка с двумя косами, влажные от волнения ладошки, тесный спортивный костюм. Гулкий зал с уныло повисшими канатами у шведской стенки. Скрипучие брусья, пыльные маты на раскрашенном секторами полу и блестящий бок кожаного «козла», которого все тайком называли Андрюшей в честь молодого учителя физкультуры.

Он и правда был той еще сволочью. Высокий, но сутулый, с наглыми глазами, желтыми от курева зубами и полной уверенностью, что все кругом лентяи и нытики. Например, полная девочка с двумя косичками и звучным именем Ульяна. Когда он при всем классе, построенном у стенки по росту, заставил красную от стыда и страха Улю раз за разом бежать трехсотметровую дистанцию «пока ты, корова, хоть на тройку не сдашь», скорая приехала по вызову в рекордный для города десятиминутный срок. Все это время Ульяна лежала на пыльном мате, с трудом понимая, где она и что происходит, почти не слыша криков детей и беготни испуганной классной руководительницы, которую тут же вызвали в зал.

«Кровь из носа из-за повышенного давления, ссадины после падения и удушье от приступа паники», – констатировала тучная тетка в белом халате и неодобрительно покачала головой, зыркая в сторону притихшего физрука: мол, как же так, Андрюша?

Мама долго потом кричала на директора за плотно прикрытой дверью. Истеричные нотки в ее голосе заставляли бледную Улю морщиться и стирать слезы с щеки мягкой ладошкой. Но чувство защищенности грело изнутри. Мама пришла, мама накричала на обидчиков, мама всегда будет рядом, с мамой ничего не страшно, потому что они союзники. По одну сторону. Нет ничего лучше, чем знать: за тебя обязательно вступятся, что бы ни случилось.

Это давно забытое, иррациональное ощущение покоя и уверенности на секунду наполнило бегущую от тумана Улю. Оказалось достаточно маленькой детали – парня со свистком и зубным налетом – чтобы разум подкинул умирающей от страха Ульяне воспоминания куда более приятные, чем окружающая реальность.

Только никакая память о прошлом не может изменить настоящего. И если время – круг, который, как известно, обязан замкнуться, то поменять направление его движения не выйдет, как бы сильно ты ни желал вернуться назад, в дни покоя, счастья и всеобщей любви. Не бывать этому. В этом мире не существует единорогов и вечного двигателя. И мамы, которая придет на помощь, даже узнав, что ребенок ее – чудовище, выкидыш полынного поля, сумасшедший маньяк, весь в папочку.