Ленивой походкой к ней приближался парень, похожий на физрука. В одной руке он вертел цепочку от свистка, а в другой нес Улину спортивную сумку, полную ее жалких шмоток, так стремительно собранных в коммуналке.

Уля никак не могла вспомнить, как его зовут. То ли Олег, то ли Денис, то ли Женя… Гус же назвал его по имени. Почему эта информация стерлась, а вот лужа крови, натекшая с мертвого дяди Коли, продолжала раскаленным клеймом жечь память, стоило только отпустить мысли свободным потоком? Что за убийственный механизм спрятан в голове человека? Почему страшное, тяжелое, отвратительное остается там на целые десятилетия, обрастая деталями, которые заставляют волосы шевелиться на затылке, а простая и легкая информация о чьем-то имени испаряется спустя полчаса, будто ее и не было? Кто придумал это правило жизни, обрекая каждого на бессонные ночи в омуте губительной памяти?

Уля почти уже различила в запахах полупустой больнички тяжелый дух мертвого тела, когда физрук подошел к ней, нетерпеливо подергивая плечами.

– Чего расселась? – невольно копируя манеру своего начальника, спросил он. – Часики-то тик-тик. Бери шмотье и шпарь отсюда, пока отпускаем.

Уля медленно поднялась, взяла протянутую ей сумку и посмотрела на стоящего напротив.

– Ты служка, да?

– Чего? – Парень даже отступил на шаг.

– Говорю: ты ведь служка? Ты Гусу уже проиграл? – Уля шла на него, заставляя парня пятиться. – Так какого хрена ты на меня орешь? Падаль. Подножный корм. Думаешь, если сегодня в милости, то можешь строить из себя главного?

– Ты свихнутая, что ли? – почти жалобно спросил он.

«Денис!» – вспомнила Ульяна, отстраненно удивляясь ярости, пылающей внутри.

– Послушай меня, Дениска, – процедила она. – Я поведаю тебе рассказ, как ты любишь. Мне остался один-единственный предмет. И я его притащу. Знаешь почему? – Тот машинально покачал головой. – Чтобы никогда не быть таким жалким ничтожеством, как ты. Я закончу игру и пошлю вас всех к черту. Понял меня? К черту! – Она уже кричала, готовая вцепиться в побледневшего парня.

Его страх наливался в Уле незнакомой силой. Всю жизнь она избегала конфликтов. Пряталась от прямых выяснений отношений, юлила и тихо ненавидела обидчиков, как все воспитанные девчонки. Но сейчас, когда ее прижали к расстрельной стене высшие необъяснимые силы, она просто не могла позволить какому-то мерзкому физруку издеваться над ней. Только не теперь.

Но Денис смотрел не на нее, это Уля поняла слишком поздно. Его взгляд испуганно метался где-то над Улиным плечом. И когда тишину коридора, прерываемую только дыханием стоявших, разорвал мерзкий смешок Гуса, сказанного, а главное, услышанного, было не вернуть.