– Значит, выиграешь игру и пошлешь нас к черту? – протянул Гус, задумчиво проводя краешком папки под ногтем мизинца. – И откуда такая ярость, девонька моя? В меченых обычно совсем нет на нее сил. Игра выматывает, знаешь ли…

– Я три года жила без денег… – ответила Уля, прикладывая все усилия, чтобы голос не дрожал. – Я устала быть жалкой, как они. – Кивок в сторону притихшего служки. – Я хочу… хочу ни от кого не зависеть. Хочу быть сильной. И богатой. Не бояться никого. Ни этого вот. Ни соседей. Ни полицейского в метро. Ни хозяина квартиры, в которой живу. Никого.

Гус подошел ближе, физрук сдавленно пискнул и попятился.

– Иди, Денис, девочка сегодня всех сделала. – Шаги служки становились все тише и тише, а старик тем временем аккуратно взял Улю под локоть. – Пойдем, провожу тебя к выходу.

И они пошли вдоль ряда закрытых палат, где шептали, стонали и ерзали на скрипучих кроватях невидимые пациенты. Может быть, те, кого Зинаида отобрала на опыты. Но Уля старалась не думать о них, вообще ни о чем не думать, а иначе взвизгнула бы от ужаса и припустила бы за физруком. Триста метров коридора за десять секунд? Да легко! Лишь бы не шагать рядом с размышлявшим о чем-то Гусом.

– Вот ты говоришь, что не хочешь бояться, да? – начал он. – Но ведь деньги не даруют бесстрашие. Наоборот, ты будешь жить в постоянном страхе их потерять. Бесстрашие дарует только власть. И знание… Сегодня ты знала, что Дениска тебе не опасен. Служкой его назвала… Слово-то какое! Откуда?

Уля была готова к этому вопросу. Все то время, что они молча шли к лестнице, повторяла про себя заготовленный ответ.

– Я слышала, что так называют другу друга те, кто выполняет ваши поручения. Водители, охранник, девушка, которая пришла за мной. Мне показалось, что это логично… Проигравшие должны служить вам. Значит, они служки. – Помолчала для пущего эффекта и осторожно спросила: – Так?

Гус хмыкнул.

– Складно говоришь… Ну, допустим, все было именно так. Значит, служкой ты становиться не желаешь?

– Нет.

– А кем же тогда?

– Я хочу закончить игру… и освободиться, – почти искренне ответила Уля.

– И так просто расстаться с властью? Снова нырнуть в пучину всеобщего страха? Ослепнуть?

Ульяне были знакомы эти слова. Она читала их в записях Артема. Так старик перетянул отца на свою сторону. Так превратил его в слугу, куда более жалкого, чем прочие служки.

– Я не знаю, – только и смогла выдохнуть Ульяна.

– Ну так подумай об этом. – Гус остановился у серых ступеней, которые вели на первый этаж, к выходу из больницы. – Мне нравится твоя прозорливость, то, как ты подмечаешь все, как делаешь выводы… Жаль будет сделать тебя… Как ты там сказала? Подножным кормом? Хорошее определение, надо запомнить. – Он хохотнул. – Одиннадцать дней. А после поговорим. В любом случае.