— Он реагирует на циклический эмоциональный кризис, изводивший его всю жизнь, — уверенно произнесла Сара, откладывая мелок. — Иногда обострения настолько сильны, что приходится убивать. И то, которое случится через три недели, может быть худшим.

— Допустим, — согласился я. — Но я не помню значимых святых дней в конце июня.

— Значимых далеко не для всех, — поправила меня Сара, открывая календарь. — А вот для него…

Она протянула мне раскрытую книгу, я скользнул взглядом по странице и увидел дату: «Воскресенье, 21 июля — Иоанн Креститель». Глаза мои застыли.

— Большинство церквей уже не отмечают этот день, — тихо сказала Сара. — Но…

— Иоанн Креститель… — прошептал я. — Вода!

— Вода, — кивнула Сара.

— Бичем, — все так же шепотом продолжил я, внезапно проведя параллель, хоть и непрямую, но явную. — Джон Бичем…

— О чем ты? — переспросила Сара. — Единственного Бичема, которого я смогла обнаружить в Нью-Полсе, звали Джорджем.

Теперь настал мой черед подойти к доске и взяться за мелок. Постучав им по квадрату, обозначенному ФОРМУЮЩЕЕ НАСИЛИЕ И/ИЛИ СЕКСУАЛЬНОЕ ДОМОГАТЕЛЬСТВО, я начал сбивчиво объяснять:

— Когда Яфету Дьюри исполнилось одиннадцать, на него напал… изнасиловал… человек, работавший с его братом. Человек, которого он считал своим другом, человек, которому доверял. Этого человека звали Джордж Бичем. — При этом имени Сара слабо вскрикнула и поднесла руку ко рту. — Теперь, если Яфет Дьюри после всех убийств действительно берет себе фамилию Бичем, чтобы начать новую жизнь…

— Разумеется, — сказал Сара. — Он сам становится мучителем.

Я энергично кивнул:

— И в таком случае — почему именно Джон?

— Иоанн! — воскликнула Сара. — Очиститель!

Я хохотнул и сделал пометки в соответствующих участках доски.

— Это, конечно, пока лишь домыслы, но…