– Никогда не целовал девушек в шею?
– Обхохочешься, – говорю я и наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в шею. За этим следуют новые поцелуи, мы снова задыхаемся, кровь у меня просто кипит. Я отодвигаюсь в сторону.
– Ты когда‐нибудь…
Я осторожно прикрываю ей рот рукой:
– Ты жестока. У тебя когда‐нибудь был секс?
Она кивает.
– С тем парнем, которого мы встретили на пробежке? С твоим бывшим?
– Да.
– Значит, ты не из тех христиан, которые не занимаются сексом до брака?
Соджорнер выпрямляется и поворачивается ко мне.
– Че, ты вообще слушал проповедь? Помнишь, когда мы с тобой были в церкви, и там было много народу, и моя мама говорила с кафедры? Ты хоть что‐то тогда слышал?
– Честно? Нет. Я думал о том, что касаюсь ногой твоей ноги, о том, как мне приятно держать тебя за руку, о том, что твои губы оказываются так близко к моим всякий раз, когда я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на тебя. Я не слышал ни единого слова.
Она смеется.
– Значит, ты пропустил отличную проповедь, в которой развенчивался культ чистоты. Секс – не грех. Секс – это любовь. Грех не в том, чтобы заниматься сексом, а в том, чтобы заниматься им
Я молча смотрю на нее. Она только что произнесла слова «секс» и «любовь». У меня пересохло во рту.
– У тебя и правда никогда не было секса?
– Нет.
– Вот это да. Я прилежная христианка, но при этом не девственница. Ты атеист, но девственник.
Я уже готов пылко заявить о том, что атеизм не говорит о человеке ничего, кроме того, что тот не верит в Бога, но затем решаю этого не делать.