Убедить Старика в том, что какая-то книга является делом достаточно важным для того, чтобы отправиться за ней в тот же вечер, было нелегко. Дуэйн прокрутил для него пленку магнитофона.

– Что все это значит? – раздраженно спросил Старик. От Тейлора он вернулся в ужасном настроении.

Дуэйн колебался только долю секунды. Конечно, он мог бы рассказать Старику все, так же как он рассказал все дяде Арту. Но момент для этого был явно неподходящим. История о колоколе могла показаться отцу досужим вымыслом, пустыми бреднями перед лицом реальной потери и теми чувствами, которые терзали его душу. Дуэйн объяснил только, что они с дядей Артом изучали историю памятника старины – колокола, который кто-то из Эшли-Монтегю вывез из Европы и о котором теперь никто не помнит. Дуэйн придал этому сообщению оттенок несерьезности, представив как один из их с дядей Артом бесчисленных проектов. Вроде, например, увлечения астрономией, когда они даже соорудили собственный телескоп, или предпринятой однажды осенью попытки построить машину по чертежам Леонардо да Винчи.

Старик выслушал его с пониманием, но не видел острой необходимости именно этим вечером снова тащиться в город и осматривать обломки «кадиллака». Дуэйн чувствовал, что вынужденное воздержание от спиртного терзает Старика стальными шипами, и знал, что если ослабит контроль и позволит отцу оказаться поблизости от пивной «У Карла» или от бара «Под черным деревом», то рискует долго не увидеть его дома. Официально оба заведения по воскресеньям не работали, но для завсегдатаев найти черный вход было делом несложным.

– Может, пока я буду искать книжку, ты сходишь и купишь бутылочку вина или еще чего-нибудь? – предложил Дуэйн. – Надо бы помянуть дядю Арта.

Старик внимательно и остро глянул на него, но постепенно черты его лица разгладились. Он редко шел на компромисс, но умел оценить хорошее предложение. Дуэйн понимал, что отец разрывается между необходимостью оставаться трезвым до тех пор, пока не будут выполнены все необходимые формальности, связанные с похоронами, и сильнейшим желанием напиться.

– Ладно, – буркнул он. – Мы захватим твою книжку, а потом я заскочу купить что-нибудь домой. Помянем его вместе.

Дуэйн кивнул. Единственное, чего он страшился – по крайней мере, до лета, – это спиртного. Он боялся, что болезнь может оказаться наследственной и первый же глоток приведет его на край пропасти, породит ту неукротимую, мучительную тягу к алкоголю, которую вот уже почти тридцать лет испытывал Старик. Но возражать в такой ситуации было неразумно.