Удар пришелся собаке под челюсть, ее голова запрокинулась назад под совершенно невозможным углом, а тело совершило стремительное сальто назад, с глухим стуком шмякнулось о стену сарая и сползло вниз.

Дуэйн встал и, пошатываясь, прошел мимо пса. Доберман был еще жив, но Старик нанес ему еще один удар под челюсть, от которого морда собаки неестественно подпрыгнула, словно была привязана к телу невидимой веревкой. Широко открытые глаза застыли и подернулись смертной пеленой.

– Черт возьми, – пробормотал Дуэйн, чувствуя, что если он не скажет сейчас что-нибудь хоть отдаленно напоминающее шутку, то просто упадет на месте и завоет, – мистера Конгдена ждет большой сюрприз.

– Хрен с ним, с этим Конгденом, – сказал Старик, но в голосе его не было никаких эмоций. – Держись ближе ко мне.

Дуэйну даже показалось, что с тех пор, как восемь часов назад машина шерифа въехала к ним во двор, отец впервые сбросил с себя напряжение и несколько успокоился.

Все еще сжимая в руке стяжку, Старик подошел к дому и несколько раз с силой стукнул ею по входной двери. Изнутри никто не отозвался. Дверь оставалась запертой.

– Слышишь что-нибудь? – спросил Старик, постукивая пальцами по куску металла.

Дуэйн покачал головой.

– Вот и я тоже.

И только тут до Дуэйна дошло, о чем говорит отец: либо собака, которая лаяла внутри дома, внезапно оглохла, либо эта собака сейчас валялась мертвая там, во дворе. А значит, ее кто-то выпустил.

Старик подошел к обочине дороги и бросил взгляд в обе стороны Депо-стрит. Под деревьями стало уже почти темно. Негромкое пока завывание восточного ветра предвещало бурю.

– Пойдем, Дьюни, – позвал Старик. – Мы найдем твою книгу завтра.

Они чуть-чуть не доехали до водонапорной башни, когда Дуэйна наконец перестала бить дрожь. Вот тут-то он внезапно вспомнил кое о чем и повернулся к отцу, заранее ненавидя себя за то, что собирался сказать, и одновременно сознавая, что не имеет права поступить иначе и должен выполнить условия договора.

– Пап, а твоя бутылка?

– Хрен с ней, с этой бутылкой. – Старик покосился на сына и чуть улыбнулся. – Мы помянем Арта пепси. Вы ведь с ним пили именно пепси – так ведь? Поднимем за него тост, как полагается, расскажем друг другу разные истории, связанные с ним… В общем, устроим настоящие поминки. Потом ляжем спать пораньше, а завтра во всем разберемся. Договорились?

Дуэйн кивнул.

Джима Харлена привезли из больницы домой в воскресенье, ровно через неделю после того, как он туда, в эту больницу, попал. Левая рука по-прежнему была в гипсе, голова и грудь перевязаны, белки глаз оставались красными после кровоизлияния, и ему все еще приходилось принимать болеутоляющие лекарства. Но доктор и мама решили, что дома ему будет лучше.