– Тенебризм, – сказал Мертон, садясь рядом и тоже глядя на картину.
Словно двое прихожан, случайно оказавшихся на одной и той же скамье в церкви. Рембрандта не любили ни он, ни она. Майлз Мертон предпочитал Тициана; Джульетта хранила верность прохладным голландским интерьерам.
– Тенебризм? – переспросила Джульетта. – Тень?
– Тень
Джекилл и Хайд, подумала она.
–
– Я соврала.
– Я знаю.
– И вообще, – Джульетта уже не могла скрыть раздражения, – это не Рембрандт, это копия кисти Геррита Лунденса. «Рота капитана Франса Баннинга Кока», копия с картины Рембрандта. Там так и написано.
– Совершенно верно. Я решил, что в этом есть прелестная ирония. Оригинал, конечно, в Рейксмюсеуме. Он огромен – гораздо больше по размеру, чем копия Лунденса. А вы знали, что полотно Рембрандта вскоре после создания обрезали, чтобы оно влезло в определенный простенок в амстердамской ратуше? Бюрократический вандализм на службе дизайна интерьеров. Замечательно! – Его явно очень смешила эта история.
Джульетта положила газету на скамью меж собой и Мертоном. Теперь она предпочитала держаться от него на некотором расстоянии.
– Но кое-чего вы, возможно, не знаете, – продолжал он. – По еще более восхитительной иронии судьбы копия Лунденса была написана до того, как оригинал обрезали. Таким образом, теперь это единственное свидетельство оригинальной композиции «Ночного дозора» – такой, как она была задумана Рембрандтом. Подделка – хотя Лунденс не пытался никого обмануть – в некотором смысле правдивей, чем подлинный «Ночной дозор».
– Что вы хотите этим сказать?
Он засмеялся:
– Ничего. И вместе с тем – очень многое.
Они продолжали смотреть на картину в молчании.
– Вы долго не давали о себе знать, – сказал наконец Мертон. – Я уже начал думать, что вы сбежали.