– У моралистов мораль всегда на первом месте. Родственники идут в счет, только если ей соответствуют, – спокойно прокомментировал Лука.

– Может, ты и прав. Смысл в том, что этот хмырь через суд хотел завещание оспорить. Видимо, выгорело у него это дело, потому что в уведомлении четко указано, что дом следует выкупать у него, а не у Ирки.

– Как вообще можно оспорить, если покойный уже все решил?

– Да можно. Матвей ведь завещание сделал после инсульта. Вот и напишут посмертную экспертизу, мол, были задеты обширные участки мозга, и старик-де не отвечал за свои действия. Признают недееспособным, завещание тут же потеряет силу. И наследовать смогут только родственники, то есть племянник как раз.

– С чего же они так напишут? Дед до самой смерти прекрасно соображал.

– А ты пойди докажи им! Этот племяш – чиновник из городской администрации. И вроде, знаешь, небольшой у него чин-то, да ведь мог связями хорошими обрасти. Кем именно трудится – не знаю. Я ведь, как здесь засел, почти все полезные знакомства растерял, не могу до бесконечности справки наводить.

– Получается, Ира опять к братцу пойдет?

– Получается, так. Если деньги свои у матери не заберет. К нам-то не могу позвать, Тома ее органически не переваривает.

– У меня комната свободная, – Лука указал на дверь. – Ты ей скажи, пусть ко мне переезжает.

– Я передам, как случай представится. Да разве ж она согласится в комнате Ильи жить? Она так переживала, когда узнала, что он у… – Радлов осекся. Зрачки его расширились от испуга, и он сказал с виноватой интонацией: – Ты прости, я… не хотел.

– Ничего. Я знаю, что он умер, – Лука судорожно подскочил, отыскал в кармане таблетки и проглотил одну, потом повторил тише: – Знаю.

– Не увлекайся особо, – предостерег Петр, настороженно рассматривая сжатую в руке обувщика упаковку лекарства. – Их по режиму надо.

– Просто плывет иногда, – Лука поморщился, крепко зажмурил глаза и просидел так довольно долго, продолжая говорить: – Плывет что-то в боковом зрении. Как будто прорваться хочет, да не может. Я и пью. Голова кружится из-за этого, зато… ничего не прорывается. Ну вот, – открыл глаза. – Теперь все хорошо.

Радлов сочувственно похлопал его по плечу, посидел еще минут десять и засобирался домой, опасаясь, как бы жена не потеряла.

На улице было холодно. По крышам домов распласталась густая темень. Где-то в темноте поскуливала собака.

3

Через два дня племянник Матвея вернулся в селение с видом победителя, копией судебного решения и документами, подтверждающими его право собственности на спорный дом. Ира внимательно все прочитала да ничего толком не поняла: в решении суда значилось, например, что свидетели дали показания, согласно которым старик плохо соображал, даже возраст свой путал, а свидетелями указывались ее мать да сестрица. «За что, Господи? – подумала она в отчаянии. – Зачем они так со мной?».