― Мужчина был убит из-за меня, хороший человек совершил убийство из-за меня.

― Он был хорошим человеком? ― спросил Том, но она не ответила.

― Я была разочарованием для моего мужа, ― ответила Мэри.― Я давно это знала. Как видите, он слишком сильно меня желал. Никто, вероятно, не сможет оправдать таких ожиданий. Я знаю, что я не смогла. Я узнала это в день нашей свадьбы, когда я прошла по проходу, а он улыбнулся мне, как будто не мог полностью поверить, что я настоящая. В конце концов, я оказалась разочарованием для него и для моего отца.

Она промокнула глаза платком.

― Отец никогда больше не смотрел на меня, ― сказала она, будто это было само собой разумеющимся, ― и я никогда не видела, чтобы он улыбался. Ни разу.

― Есть только один мужчина, которого я не разочаровала, и на протяжении пятидесяти лет я думала, что он никогда на самом деле не был заинтересован во мне. Можете ли вы представить себе, что я чувствовала так думая? Вы понимаете, почему я была настолько жалкой и благодарной, когда Генри простил меня, какой удивленной я была, когда он предложил принять меня обратно, вести себя, как будто ничего не случилось, даже хоть я и не была целомудренной? Я думала, какой он замечательный, благородный, достойный мужчина, раз так заботится обо мне. И он таким был, конечно, во многих смыслах: просто не тогда, не в тот раз.

― Я думаю, вот почему он так усердно работал с теми детьми. Чтобы искупить вину. Он знал, что сделал ужасную вещь и, что никогда не сможет рассказать о ней, даже мне ― особенно, мне ― и он знал, что, в конце концов, я того не стоила. Я даже не смогла родить ему детей, а он очень хотел стать отцом. Он, должно быть, понял, что должен был позволить мне уехать с Шоном и найти кого-то еще. Я думаю, вина и стыд лишила его многих лет жизни.

― Когда вы впервые это заподозрили? ― спросил Том, а Мэри выглядела так, будто собиралась отрицать, что что-либо подозревала, но либо она была слишком изнурена или знала, что он раскусит ее ложь.

― У меня есть, что показать вам, но вам придется потерпеть, ― сказала она. ― Мне нужна ваша помощь, чтобы подняться по лестнице.

Том протянул руку, и она положила свою холодную, крошечную руку на его. Ее кожа была бледнее, чем пергаментная бумага, и он мог разглядеть бегущие под ней голубые вены.

Вместе они поползли из гостиной по направлению к лестнице. Хелен последовала за их черепашьим медленным прогрессом, и, наконец, они дошли до лестничного пролета, где она отперла комнату, и они вошли внутрь. Мэри открыла комод, а затем достала журнал в кожаном переплете и старую шкатулку из красного дерева.