– Копать, – передразнил Иван. – Толку-то? Разберись тут, попробуй. Их что через мясорубку пропускали?

– Там один или двое?

– А я знаю? – он подцепил сапёрной лопаткой желеобразный зеленоватый кусок. – Вторая ступня. Пока одно колено и две ступни.

– Ничего не напоминает? – съехидничал Молчун. – Спортсмена также раскромсали.

– Третья! Чтоб я сдох! Третья ступня! Чего стоишь? Головы мне давай!

Молчун задержал вдох, вогнал лопату со своего края могилы. Ещё немного и на поверхность вместе с землей высыпалась изуродованная голова. Вдвоём они осмотрели находку. Сморщенное, как печёное яблоко лицо вздулось, скалясь. Белая пена скрадывала черты, под ней можно было определить бугорок носа, впадины глаз, ещё одну впадину размером с пулевое отверстие чуть слева от центра лба. Наискосок через глаз, щёку, челюсть и подбородок зияла широкая трещина – след от удара топором, словно кто-то вместо чурки воспользовался головой.

– Тьфу, дрянь какая! Нет, это не академик. Пилот.

– Почему? – сплюнул Молчун.

– Рожа большая, широкая. Покопай ещё.

– Тут хренотень вроде щеки с ухом. Не могу я больше, лейтенант. Уволь. Сейчас вырвет.

– Ладно. Заваливай назад. Туточки они. Оба.

Свалившаяся в яму голова стряхнула земельную налипь. Молчун почувствовал, как холодный пот побежал из подмышек к бёдрам. То, что как бы выпрыгнуло из земли, напугало больше, если бы они выкопали могилу до дна, выгребая расчленённые части тел. Перекошенная агонией серая ладонь с изогнутыми пальцами, с широкими лопатками ногтей, перерастающих в когти. Как будто сам дьявол просил милостыню из преисподней. Торопливо засыпая кисть землёй, Молчун взглянул на Ивана, но тот, занятый своими мыслями, похоже ничего не заметил. Загребая выкопанную землю обратно, стараясь не вдыхать зависшее зловоние, «афганец» пытался определить, что так его испугало. Но увиденное не умещалось в сознании, подвергая сомнению изначальное устройство мира. На руке было десять пальцев. Десять когтистых, потрескавшихся пальцев, росших попарно, как растут из одного корня два древесных ствола. Десять.

…На миг Шурик представил себя суперменом. Ещё бы! Удобно втиснувшийся в руку радиопередатчик, ус антенны того и гляди норовит зацепиться за ветки. Он деловито вышагивал от кедра до рясных ягодных кустов, срывал гроздь, отправлял в рот и шёл обратно, утаптывая высушенные сухожилия репейника, крутил настройку, жал все подряд кнопки и устало повторял:

– Не слышу. Не слышу. Приём.

– Сашка! – звонкий девичий голос раздвинул лесные преграды, но он доносился не из динамика, а так – по воздуху. – Кончай! Иди сюда!