Теперь он знал, куда должен лететь. Знакомое окно за сросшимися корень в корень елью и рябиной. На этот раз дом предстал во всей красе ослепительного блеска мраморных колонн и выложенных серебром ступенек. Резной работы рама распахнулась. Зачем? Он спокойно мог бы пролететь сквозь стекло.

– Наконец-то! – Ира раскрыла навстречу руки, обхватила натруженные полётом плечи и прижалась прозрачным лицом к обескровленным губам. – Я так ждала!

– А этот? Почему он здесь? – Шурик заметил у её ног потрясающего своими размерами белого пса. Тот тёрся об их сплетённые тела и приветливо крутил хвостом. В мудрых глазах лучилась искрения радость.

– Барс теперь с нами, – целуя, шептала Ирина. – Нас стало трое. Мы вместе будем охранять клад моего отца…

43

43

Борис ёжился от утренней прохлады, поддерживая огонь, разглядывал обнимающуюся спящую пару и думал о своей жизни. Семейный альбом со снимками многолетней давности покоился на коленях. Словосочетание «прожить жизнь» стучалось в висках. Что оно значит? Дни скользят меж пальцев, унося в бездну неуспевающие прочувствоваться «непрожитые» мгновения. Кажется, что ещё многое впереди, многое предстоит, стряхиваешь налипшие на пальцы воспоминания. А оглянешься – тебе вслед глядят мертвецы. Иногда, кажется, что это именно они проглатывают уходящее время.

Но Кэт и девчата всегда были рядом. Молчун прав, Боря ежедневно ожидал их возвращения, продолжая бороться с реальностью и не веря в смерть. Во сне он часто видел их живыми, здоровыми и весёлыми, иногда и в самом деле забывал, что теперь дома его не ждут. Продолжал невзначай хвалиться школьными успехами Оли и Люды, на полном серьёзе сообщая, что Катя в командировке, занята новой перспективной работой. Иногда даже сам в это верил. Он разговаривал с ними, советовался с ними, обижался на них. И только старый альбом возвращал в грубую жизнь, которую необходимо доживать.

Какой в ней остался смысл? Борис с удивлением обнаружил, что способен бояться. Ощущение страха от внешних источников не могло посоперничать со страхом перед самим собой. Он опять – в который раз – осознавал свою неуклюжесть, которая, как правило, приводила к неправильности. Он давно понял, что всё НЕПРАВИЛЬНОЕ исходит от него самого. Так разбивается любимая чашка, так наступаешь во время танца на ноги любимой девушке, так забываешь взять сдачу в магазине и теряешь в транспорте зонт. Никто в таких случаях не виноват. Только сам. До восьми лет Борис писался и каждое утро, вставая с мокрой постели, ожидая очередную порцию упрёков со стороны матери, краснел от осознания неправильности своего поступка. ДРУГИЕ ДЕТИ ТАК НЕ ПОСТУПАЮТ! И чувство вины за свою беспомощность продолжало преследовать, словно липучие «собачки», которые, отдираемые от штанины, цепляются к рукаву. Овладев своей первой женщиной, он почувствовал панический страх, оттого что – возможно – ДРУГИЕ НИКОГДА НЕ ПОЗВОЛЯЮТ СЕБЕ ПОДОБНОГО! Испортив фотоснимок, ужасался, потому что ДРУГИЕ снимки вышли превосходно – значит, он опять что-то сделал неправильно.