Командир морщился, когда рана, помазанная йодом, начала щипать.

– Что-то Иван Николаевич приумолк. Давно его приятный бас не раздавался, – Борис откопал кусок колбасы и, жмурясь, жевал.

– Пошли вы… – сплюнул Иван. – Своё получите.

– Попросишь укол поставить? – по всей видимости, Борей овладело мстительное чувство язвительности. – Или сразу всё до конца расскажешь?

– Чего ещё надо?

– Про бактериологическое оружие?

– Ничего я не скажу.

– Как дальше будем? – Маруся, вооруженная автоматом Ивана, что непривычно болтался за спиной, подняла рюкзак. – Сразу домой идём или на пасеку сначала?

– Без харчей далеко не уйдёшь, – сообщил Балагур, – да и кое-какие вещички там у меня остались. Жутко дорогой модемный усилитель тоже. Государственное имущество как-никак.

– Возможно Сашка там, – предположил Молчун, ему не терпелось освободить мочевой пузырь, поэтому он направился в кустарник, где ранее скрылся подстреленный медведь, ожидая неподалеку обнаружить труп зверя. Но мёртвого медведя не увидел. Только сломанные ветки, помятая трава и ни капли крови. Неужели промазал? Тут он допустил ещё одну ошибку. Занятый своими потребностями, а вернее – способом удовлетворения их при помощи негнущихся пальцев, не обратил внимания на маленькие пятна жёлтой слизи, почти неразличимые в траве.

Когда миновали то место на взгорье, где впервые встретились с плывущим медведем, Иван забеспокоился. Чувствовал он себя омерзительно. Зудящая рука прела в неперебинтованной повязке, запах гноя мешал и ужасал. Гангрена? Или похуже. Невозможно смириться с мыслью, что с твоей частью тела происходит нечто странное. Во время последней перевязки Ваня долго рассматривал покрытую волосками кисть с длинными ногтями и ноющими язвами, не понимая причин мутации. Ясное дело – с ним происходит что-то плохое, и это взвинчивало. Мало того, что засранцы вновь его провели, выпытывали секретную информацию, связали, не кормят, так ещё и терпи зуд и начинающуюся ломку. Ему нужен укол! Но дать ещё один шанс унизить себя он не собирался. Подождите, стоит только высвободить руки, и всё будет зер гут!

– Вот и Шурик! – обрадовался Балагур. – Уснул, бродяга! Умаялся.

Скрюченная патлатая фигура лежала на дороге, подогнув под себя руки с автоматом. В нелепой позе Молчун сразу угадал опасность. Ощущение дежавю прилепило язык к нёбу. Но такого он не видел во сне. Это было на самом деле, когда сплетённые кусты открыли перед ним поляну, на которой…

– Стой! – завопил он, хватаясь за автомат, и сморщился от резкой боли в ладонях.

Балагур уже рядом с телом, оглянулся на крик. Шурик повернул обезображенную сморщенную физиономию, открыл рот и выплюнул гортанное урчание.