Светлый фон

— Этого не было.

— Кто еще, кроме Стерджиса, знает?

— Никто.

— Хорошо. Но с этим мы еще успеем разобраться… Я всегда очень любил Северную Каролину, страну коневодов, даже прожил там несколько лет, разводя породистых скакунов.

— Почему-то меня это нисколько не удивляет.

Бейкер обернулся ко мне с улыбкой.

— Лошади — животные необычайно сильные. Удар копытом — и смерть.

— Очередное убийство — повод для нового веселья.

— В этом вы правы.

— Следовательно, идеология, я имею в виду евгенику, не имеет с этим ничего общего.

Он спокойно, с достоинством покачал головой.

— Отбросьте прочь шелуху мотивов и мотиваций, Алекс, и у вас останется горькая, печальная правда: в подавляющем большинстве случаев мы поступаем определенным образом лишь потому, что можем так поступить.

можем

— Вы убивали людей, чтобы доказать себе, будто можете…

— Нет, не с целью доказать. Просто потому, что могу. По той же причине вы ковыряете в носу, когда думаете, что на вас никто не смотрит. — Он приложил к моим губам указательный палец: помолчи. — Какое количество муравьев раздавили вы своим башмаком на протяжении жизни? Миллионы? Десятки миллионов? А сколько времени вас мучили раскаяния по поводу этого геноцида?

потому,

— Муравьи и люди…

— И те и другие — живая материя. Все было очень просто до тех пор, пока мы не поставили обезьян на одну доску с собой и не усложнили собственную жизнь множеством предрассудков. Если из уравнения выбросить понятие Бога, то оно сведется к изысканной в своей примитивности формуле: всё сущее — материя, а она не вечна. — Бейкер поправил очки. — Этим я вовсе не хочу сказать, что для меня не существует некоторых исключений. Они есть у каждого, некие критерии. Скажем, вам плевать на муравьев, но, возможно, вы пощадили бы змею. А другой бы на вашем месте — нет. Третьи подвели бы черту под позвоночными, четвертые остановились бы на млекопитающих, покрытых мехом. Критериев хватает: для кого-то это внешняя привлекательность, для кого-то — наличие разума или вера в бессмертие души.

Бога,

На лице его появилось задумчиво-мечтательное выражение.