29

29

На кухне не оказалось ножа, поэтому, чтобы нарезать лук и авокадо, Лидия одолжила у одного из мужчин мачете. В одном из шкафчиков обнаружилась упаковка одноразовых тарелок, но приборов не было, и всем пришлось загребать омлет кусочками тортильи. Лоренсо выглядел задумчиво.

– Тебе нужно побольше есть, – заметила Лидия, когда тот вернул на кухню едва тронутую тарелку с едой. – Если собираешься в пустыню, нужны калории.

Одна его рука свободно висела вдоль туловища, глаза внимательно изучали ее лицо. Казалось, парень растерялся. Тогда Лидия взяла его тарелку и подложила еще ложку омлета и ломтик авокадо.

– Вот, держи, – сказала она. – Хочешь банан?

Упершись локтями в кухонную стойку, он поковырял уголок тортильи и в конце концов откусил. И промямлил с набитым ртом:

– С чего ты вдруг такая добрая?

Собрав пустую посуду, которая осталась после других мужчин, Лидия выбрала для себя банан из общей связки. Надломила макушку и стала снимать кожуру.

– Я знаю, каково это – постоянно от них убегать, – объяснила она. – Знаю, что значит все время бояться.

Остаток дня прошел в мучительном томлении. Лидия пыталась разговорить двух приятелей, но те оказались нелюдимыми и почти весь день провели за игрой в карты, порой бормоча что-то с незнакомым акцентом. В итоге Лидия сдалась. Да и к чему все это, с другой-то стороны? Если они и правда плохие люди, которые ее узнали и намереваются вручить картелю в обмен на кругленькую сумму, очень скоро это станет ясно.

Спать они легли рано, надеясь перед отправлением отдохнуть про запас. Лидия, сестры и мальчики остались в той же комнате, что и прошлой ночью. К ним присоединилась Марисоль, и они сложили все вещи под дверью в общую кучу. Кое-кто свернулся калачиком в углу, другие лежали, подоткнув под голову джинсы. Ребека закинула руку на Луку, словно тот был плюшевым мишкой, и оба заснули, легонько похрапывая. Бето спал с открытым ртом, раскинувшись на спине в форме буквы «Х». Двое мужчин-приятелей заняли вторую спальню, а Лоренсо устроился на диване.

Луке приснился глубокий каменный колодец. На дне лежали шестнадцать членов его семьи, изрешеченные пулями. Он знал об этом не потому, что заглядывал внутрь, – на самом деле всякий раз, когда ему снился этот колодец, мальчик обходил его стороной, – но потому, что слышал, как они переговариваются между собой. Слышал отзвуки смеха и какой-то оживленной беседы. Слышал, как Папи рассказывает Йенифер и тете Йеми анекдоты. Как дядя Алекс понарошку борется с Адрианом, как визжат и хихикают его кузены, когда их щекочет отец. Где-то под общим гулом послышалось негромкое ворчание бабушки, которая, как теперь вдруг понял Лука, ворчала не потому, что ей нравилось поучать других, а потому, что только так она умела поддерживать с ними контакт. И эта мысль доказывала, что все происходит в действительности. Ни о чем таком мальчик раньше не задумывался, пока abuela была еще жива. А значит, рассуждал он, все они и правда находятся там. В колодце. Как же ему хотелось спуститься. Просто побыть с ними рядом. Он знал, что на дне стоит святая вода: она даровала жизнь и утоляла любую жажду, она вернула всех его родных. Поэтому-то Лука и решился наконец отправиться вниз, оставив позади все страхи и сомнения. Но, когда он подошел к колодцу, голоса и смех неожиданно стихли. Во мраке подземных глубин теперь разносилось лишь эхо незримых капель и струй. Тогда мальчик потянул за веревку. Подумал, что поднимет ведро и спустится на нем. И все они вновь будут вместе. Но по запаху сразу стало ясно: что-то не так. Ведро едва показалось из черноты, а мальчик уже знал, что в нем было: гниль. Вытащив его на свет, Лука увидел месиво из плоти. Пальцы, глазные яблоки, зубы.