– Ну как сказать… – Женщина пыталась подобрать слово, которое бы в полной мере отражало ее впечатления, но такого не нашлось. – Ужасно? В целом все мои ожидания оправдались. Спать приходилось на матрасе в камере без отопления. Холод пробирал до костей, постоянно. Никаких одеял и подушек, только вот эти штуки из фольги. К утру у меня затекали все мышцы, шея почти не двигалась. Они отказались выдать мне раствор для контактных линз, но, когда мои запасы кончились, я была даже рада. По крайней мере, больше не видела, как со всех сторон надвигаются стены.
Николас слушал ее с искаженным лицом, а потом сказал:
– Я бы так не смог. У меня клаустрофобия.
– Да, условия совершенно скотские. Но мой адвокат настаивал, что у меня хорошие шансы, поэтому я решила собраться с силами. Убедила себя, что оно того стоит.
– Вы молодец, что так долго продержались. Меня хватило на два дня. А потом они решили перевести меня в Эль-Пасо, и я уехал добровольно. Понял, что лучше уж пустыня, чем хотя бы еще один день в этом аду.
– Да, но сколько времени потрачено впустую! Два месяца я просидела в камере, вдали от дочерей. – Марисоль на секунду зажмурилась. – Как же много там матерей, разлученных с детьми.
Она опустила глаза в пол и перешла на шепот, но всем и так было слышно – все молчали.
– Большинство из них разлучили на границе, – продолжала женщина. – Они пытались перейти и попались. Были случаи, когда маленького ребенка вырывали прямо из рук. Эти матери теряли рассудок. Не знали даже, где сейчас их дети, а ведь среди них были совсем малыши, которые не умели говорить, не помнили своего имени.
Лидия наклонилась к Луке, снова сидевшему у нее в ногах, и ущипнула пальцами его футболку. Нет, это уже перебор. Собравшиеся, сами того не желая, устремили взгляды на нее. Но никому не хотелось, чтобы она думала то же самое, что в тот момент подумали они, поэтому все быстро отвернулись. Марисоль попыталась сменить тему.
– А разве тебе не полагалась студенческая виза? – Она обращалась к Николасу. – Ты ведь учился в аспирантуре.
– Я взял академический отпуск на семестр. – Мужчина пожал плечами. – И не знал, что надо подавать специальные документы.
– То есть вот так? Тебя депортировали из-за каких-то бумажек?
– Ага.
Он распрямил спину и развел руками, словно его присутствие – результат какого-то волшебства. Словно эта депортация – акт нелепого колдовства.
Лидия не собиралась думать ни о чем подобном. Особенно о семьях, которые разлучали на границе. О детях, которых вырывали из материнских объятий. Нет, ни при каких обстоятельствах. Это было за гранью возможного – проделать весь этот путь, чтобы потом вдруг потерять Луку.