– Я на секундочку, – сказала Лидия, пока Шакал запихивал в рюкзак камуфляжную простыню. – Мне нужно его увидеть.

– Погоди, – ответил койот.

Он наклонился к тому месту, где спал Лоренсо. Там были его шорты, футболка и кроссовки. Пошарив в карманах, Шакал выудил черный тряпичный кошелек с изображением героев из «Майнкрафта». Раздался хруст липкой застежки, но никакого удостоверения внутри не было. Он надеялся оставить с Лоренсо паспорт или еще что-то, в качестве посмертного одолжения – единственного из всех, что Шакал мог себе позволить. Тем не менее была надежда, что кто-то опознает кошелек: он останется лежать рядом с костями даже после того, как – благодаря падальщикам и разложению – с них исчезнут кожа и плоть. В пустыне тела пропадают с невероятной скоростью. Полезно оставлять при выбеленном скелете какую-то личную вещь. Койот протянул Лидии кошелек:

– Положи это рядом.

Когда Шакал вернулся к сборам, в одной из дорогих кроссовок Лоренсо Лидия заметила его мобильник. Подняла. За ней наблюдал Лука, но теперь он был с Ребекой и вел себя спокойно. Лидия кивнула сыну и вылезла из пещеры туда, где в грязи покоилось по-прежнему теплое тело Лоренсо. Казалось неправильным, что она видела его таким. Не только мертвым, но еще и без одежды. Босоногим и уязвимым. Он лежал с открытыми глазами, и Лидия подумала было их закрыть, но потом решила, что ничего ему не должна. Ей не хотелось к нему прикасаться, поэтому она лишь легонько ткнула его голую подошву мыском. Та вздрогнула и снова застыла. Он и правда умер. Но Лидия ничего не чувствовала. Встала так, чтобы своей тенью прикрыть его лицо, и прочитала молитву «Аве Мария». Попыталась произнести Фатимскую молитву.

О милосердный Иисус, прости нам наши грехи, избавь от огня адского и приведи все наши души на небеса, а в особенности те, что больше других нуждаются в Твоем милосердии. Аминь.

Этого было мало.

Но молилась Лидия не за Лоренсо. Она так сильно сжала губы, что прикусила зубами собственную плоть. Она просила у Бога милости и молилась за себя. За все, что потеряла. За все свои ошибки. За то, что никогда не сможет извиниться перед Себастьяном. За то, что была не права насчет Хавьера. За то, что ошиблась. За то, что выжила, когда все остальные погибли. За то, что ничего не чувствовала. За своего сына и за его искалеченную жизнь.

Вдруг где-то скрипнула ветка розового дерева, и ветер легонько взъерошил Лидии волосы. Она опустилась на корточки рядом с Лоренсо, и в ту же секунду в ней колыхнулось пронзительное воспоминание: в такой же позе она сидела на заднем дворе бабушки. Сначала вспомнили ее плечи, потом – все тело. Она почувствовала болезненную нежность, увидела перед глазами полумесяцы розовых ногтей Себастьяна. В ее жизни была любовь. Была любовь. Когда-то у нее была семья, а теперь никого не осталось. В голове у Лидии вспыхнул образ: тела любимых людей, распластавшиеся на земле в нелепых позах. Белое платье Йенифер – с красным пятном. Ее прекрасные волосы. Ножки Адриана, а рядом – его футбольный мяч.