Блуждающий взгляд Аниты можно было считать ответом, поэтому Томми усилил нападение.
– Ладно, а как ты себе
Анита мрачно посмотрела на Томми, а Хагге отвернулся, чтобы не видеть обоих. Ледяным тоном Анита произнесла:
– Разумеется, я не собираюсь продолжать. Просто я об этом еще не сообщила.
– Вот оно что. А где же, по-твоему, будет мое рабочее место? Где твое – нам известно.
– А вот это низко, Томми. Я была о тебе лучшего мнения.
– Ты многого обо мне не знаешь.
– Теперь я начинаю это понимать.
Анита механически продолжала гладить Хагге, но теперь он отвел голову в сторону и встрепенулся. Он больше не желал быть пешкой в этой игре. Анита села в угол дивана, Томми мерил шагами комнату. Он снова почувствовал, как вокруг смыкаются стены, и отчаянно захотел назад в свою жизнь – кошачью жизнь, собачью жизнь, любую другую – только не эту.
– Видимо, это была плохая идея, – сказал Томми.
– Да, – согласилась Анита. – Похоже на то.
– Непросто будет все исправить.
– Вряд ли это вообще возможно. Все кончено.
– Да.
Силы оставили Томми, и он опустился на другой край дивана. Теперь они могли рассуждать спокойно и здраво, но это уже не важно. Все испорчено, полуметровую пустоту, возникшую между ними на диване, теперь не преодолеть, и оба об этом знали. Оставалось только вести дипломатические переговоры о завершении войны, а потом разойтись в разные стороны.
Ведь каждый нормальный человек понимает, что нельзя просто взять и съехаться, что это вообще за идея такая. Томми положил голову на подголовник, закрыл глаза и заглянул себе в душу. Она была пуста и холодна, лишь оболочка вокруг пустоты. Оставался последний шанс, и он его упустил.
Послышалось робкое щелканье, затем скрип кожи, движение на диване. Что-то теплое и мягкое легло на правую ногу Томми, и он открыл глаза. Хагге заполз на диван и вытянулся, положив подбородок на ногу Аните, а задние лапы – на ногу Томми.