– Кажется, он прикипел к креслу.

– Ты понял мою мысль?

– Да. Спасибо. Почему ты раньше об этом не рассказывала?

– Не была уверена.

– А потом уверилась?

– Да. Когда пришел Хагге.

Теперь, когда комната принадлежала ему, Томми посмотрел на нее новыми глазами. Да, будет отлично. Письменный стол у окна и, может быть, маленькое кресло. О кровати он подумает потом. Когда он закончил рисовать в воображении картинку, у него все же вырвалось:

– Так идея в том, что я заменю твоих ангелов?

– Не шути так, – сказала Анита. – Это слишком похоже на правду.

7

7

Направляясь в гостиную, Томми прошел мимо чемоданов, и теперь они доверчиво глазели на него, кроткие как ягнята. Он и Анита расположились на диване, а Хагге бросил на них взгляд, остался доволен увиденным и снова задремал на своем новом месте. Томми отклонился назад и наконец смог осознать, что эта квартира будет его домом.

В отличие от тайной комнаты Аниты, остальные помещения в квартире были обставлены разборчиво. Молочно-белые стены в гостиной украшали лишь две картины в рамах: над диваном висела большая акварель Ларса Лерина[58] с пейзажем Лофотенских островов, которую Анита купила десять лет назад и которая с тех пор успела подорожать в четыре раза. На стене напротив, рядом с сорокасемидюймовым телевизором, – оригинальная афиша фильма «Дурная слава», на которой контуры ключа обрамляли обнимающихся Ингрид Бергман и Кэри Гранта. На потолке – хрустальная люстра простой модели. На полу – бежевый ковер с геометрическим узором, в углу мини-бар, мягкая мебель и стеклянный столик. Больше ничего. Томми кивнул сам себе, и Анита поинтересовалась, о чем он задумался.

– О том, что у тебя здесь красиво, – ответил он. – И почему у меня не так.

– Теперь и у тебя так.

– Да. Спасибо.

Томми сложил руки между ног, не зная, что сказать. Анита тоже ничего не говорила, они сидели молча и слушали сопение Хагге.

– Как это вообще делается? – в конце концов спросила Анита.

– Что – это?

– Вот это все. Совместная жизнь. Общение. Будни. Что делать со всем этим… временем?