{19}

…а сейчас у меня есть немного времени, чтобы позавтракать самой и принять, наконец, «нурофен» от этой жуткой головной боли. Полночи мне было не уснуть, и от засилья в моей голове мыслей о том, что все вокруг не так, и ситуация с Андреем не разрешится еще не один год, я долго плакала. Плакала, закрывая рот и накрываясь подушкой, чтобы моя малышка ничего не слышала. Как результат – недосып, разрывающие виски удары изнутри и выходной всмятку. Как этой яйцо, которое я упускаю над сковородой и которое отлетает от ее края и падает…

– Вот блин!

Конечно же, на пол. Теперь в подарок к яичнице я получаю еще и уборку на кухне. А так хотелось хоть что-то отложить до обеда. Я стала рассеянной и несколько отупела за последнюю неделю. То ли из-за недосыпа, то ли из-за больших объемов работы. Впрочем, все это взаимосвязано, конечно. Сомнения в том, все ли я верно делаю, все чаще овладевают мной и подсказывают, что неплохо бы открыть телефонный справочник и нажать в поиске на «И», но это путь в пропасть. Я точно знаю, что этого делать не следует. И сколько бы сомнений ни тормошило мою затасканную душу изнутри, я не поддамся этому соблазну.

Закончив с уборкой пола, я, наконец, делаю яичницу и уплетаю ее, тараща рассеянный взгляд в телевизор и упорно отказываясь посолить это жуткое яство, хотя без соли оно просто отвратительно.

По телевизору рассказывают, что какой-то парень отстрелил ногу из «травматики» оборзевшему борцу с Кавказа, и теперь он может сесть за нарушение пределов самообороны. Повторяют несколько раз, что у парня не было лицензии на пистолет. Как-то это глупо. Что еще ему было делать? Не применять то, что у него было под рукой? Да и вообще – на очевидно опасную и заметную издалека «травматику» нужен целый пакет документов, тогда как каждый дом каждой семьи в мире полон неочевидного оружия на любой вкус. Смертоносного, не требующего особой силы, способного перечеркнуть жизнь одним легким движением, одним взмахом в припадке бешенства или при той же самозащите. Обычный кухонный нож гораздо опаснее пистолета, который еще нужно достать из загашника и из которого нужно еще выстрелить, прицелившись. В общем, странно это все. Но в большей степени странно то, что я об этом думаю. Это меня совершенно не касается. Жизнь убедила меня, что с законом шутки плохи, и каким бы хорошим человеком ты ни был, на территории правоприменения всегда с распростертыми объятьями ждут твоей мельчайшей, пусть даже формальной ошибки. Ждут, когда ты оступишься на копейку, чтобы осудить за миллион. Полиция никогда не защищала мою жизнь, сколько я себя помню. Ни когда меня чуть не убили, оставив шрам на всю жизнь, ни когда обворовали посреди белого дня на длинной безлюдной улице, отобрав сумочку – благо, там было не так много и не было карт и мобильника. Зато, когда пришло время мою жизнь разрушить, стражи порядка прибыли целым нарядом.