Тогда Кэрол уткнулась лицом в подушку и тихо заплакала.

Вскоре ее навестил доктор, который внимательно осмотрел ее, обработал ее раны, оставил лекарства и инструкцию, как и что принимать, и ушел, не проявив никакого интереса к тому, почему его пациентка избитая и израненная находится под замком в подвале.

Труп отсюда убрали, цепи тоже.

Ни Джек, ни Хок больше не приходили.

В стражниках у нее был какой-то незнакомый молчаливый мужчина, который время от времени заглядывал к ней, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, и каждый раз услужливо осведомлялся, не нужно ли ей чего, и, не дождавшись ответа, уходил, тщательно запирая дверь.

Джек приехал на следующий день, но сам к ней не пошел, отправив Хока узнать, не вспомнила ли она имена, которые он от нее требовал. Хок вернулся ни с чем.

— Она сказала, что ей никто не помогал. Она все сделала сама, — сказал он Джеку.

— Ну да, конечно, — фыркнул тот.

— Думаете, она скажет вам, если вы будете ее держать там?

— Сомневаюсь. Она всегда была упрямой, а теперь еще в ней и страха нет. Но все равно пусть посидит еще до завтра, для профилактики, успокоится.

— Доктор сказал, ей надо в больницу.

— Знаю. Ничего, до завтра потерпит. А то, смотри, какая стала, прямо неуправляемая. Дерется, угрожает! Совсем озверела. А зверей укрощают. Вот и ее я укрощу. Подлечат в больнице, потом отправлю в психушку, чтобы подлечили и шелковую опять из нее сделали.

— А если не сделают?

— Тогда она оттуда никогда не выйдет, — Джек посмотрел на охранника. — Рассказывай, что она делает там?

— Ничего. Лежит, — он помялся и сконфужено добавил. — И разговаривает.

— Разговаривает? С кем? — не понял Джек.

— Не знаю. С кем-то.

— Ты уверен? Может, она с тобой разговаривала? — вмешался Хок.

— Нет. С какой-то Куртни. Разговаривала, даже смеялась. Это правда, клянусь, я слышал. Мне кажется… она не в себе…