Уок наморщил лоб.

— Я правильно понимаю — мы с вами говорим о Стар Рэдли?

— Да. И я вас вспомнил. Не каждого пациента привозит полицейский.

— Так ведь я привозил Стар ежемесячно!

— Видимо, не ко мне. Хотя я-то ее видел, притом часто. Горы — они притягивают взгляд; нет-нет, да и подойдешь полюбоваться…

Уок весь подался вперед.

— Где конкретно вы ее видели?

Шин встал, Уок прошел за ним к окну.

— Вон там, — указал доктор.

* * *

Обочина под хмурым небом; Уок в ожидании автобуса, единственного, чей маршрут идет через Блейр-Пик. На этой остановке каждый месяц, двенадцать лет подряд, сидела Стар, а Колтен Шин наблюдал за ней из своего панорамного окна.

Автобус пришел полупустой. Уок сел ближе к хвосту. Поехали — сначала вверх по крутому склону, затем резко вниз, дальше долиной, в густой тени рослых деревьев.

Лес остался позади, шоссе вынырнуло из него, и калифорнийская земля раскрылась, подобно книге. Уок встал с места, прошел к водителю — обзор через лобовое стекло был лучше.

Однако пункт назначения появился только за крутым поворотом. Уока словно промеж бровей ударило: так вот куда он приехал!

Автобус остановился, Уок сошел, огляделся. На многие мили вокруг — пустота, вспоротая лентой шоссе; перед ним — забор в двадцать футов высотой, с колючей проволокой поверху, за забором же — несколько приземистых построек. Исправительное учреждение графства Фейрмонт, вот это что.

Уок прождал целый час. Сидел, глядя на собственную руку, терзаемую тремором. В последнее время он не принимал таблетки, не до того было. Вмешалась жизнь — не собственная, а Винсентова. И вот ему паршиво: боль периодически накатывает, страх вообще не отпускает. Будильник приходится ставить на час раньше обычного. Это время необходимо для схватки с болезнью — и от утра к утру одерживать верх Уоку все труднее. Будущее пугает; с другой стороны, если рассудить — когда оно не пугало?

Кадди вошел с полуулыбкой.

— Тебя и не узнать — без формы-то! Подожди, если не торопишься — я сейчас смену заканчиваю. Пройдемся вместе.

Не без труда поспевая за Кадди, подлаживаясь под его широкий шаг, Уок дошел до ворот. Ворота открылись, выпустили охранника и посетителя, снова закрылись. Извращенный порядок тюремной жизни, обязанность тех, кто здесь служит, удерживать дурное внутри, чтобы не вступало в контакт с хорошим, которому место за двадцатифутовым забором. Он, Уок, не смог бы — а Кадди как-то умудряется.

— Уж извини, что на отпевание не вырвался. — Кадди вздохнул. — Да и не люблю я таких церемоний, прощаний…