Они шагали вдоль забора. Среди равнины наблюдательные вышки казались Уоку силосными башнями.

— Получается, кое-что мне неизвестно, — произнес Уок.

Кадди задышал глубоко — словно ждал этой фразы. Они обходили тюрьму по периметру; зачем — Уок понятия не имел. Возможно, Кадди после десятичасовой смены нуждался в свежем воздухе.

— Стар здесь бывала, да?

— Да.

— Я ведь читал журналы посещений. Я проверил все, что смог. Нет там ее имени.

Шли мимо вышки, и Кадди вдруг поднял руку.

— Самое мое любимое время. По-научному — конец астрономических сумерек, то есть когда солнце на несколько градусов уже скрылось за горизонтом. Иногда я выпускаю заключенных из камер — нарочно, чтобы закат поглядели. Вообрази: пять сотен убийц, насильников, наркоторговцев стоят рядами и смотрят в небо. А чтобы беспорядки в этот час — никогда такого не бывает.

— Почему?

— Причиной — красота. Труднее делается отрицать высшие силы.

— А может, легче…

— Не рви себе сердце, Уок. А то произойдет настоящая трагедия.

— Давай-ка расскажи о Стар.

Кадди остановился на максимальном расстоянии от бараков, между двух вышек с охранниками, готовыми (как, впрочем, и присяжные) в один миг оборвать чью-то жизнь.

— Я к ней даже привязался. Неплохо узнал ее — за столько-то лет… Винсент Кинг был порядочный человек, такого в наших стенах и не встретишь. Менялся на моих глазах — думаешь, легко наблюдать, как перепуганный мальчишка сначала ерепенится, а потом свыкается?

— С чем?

— Со своим положением. Только «свыкнуться» — не значит «перестать страдать». Стар — она ему помогала. Он причинил ей боль, и он же был единственным, кто эту боль мог утишить. Короче, в жизни Винсента снова появился смысл.

Первые звезды отсюда, от тюремного забора, казались Уоку поистине райскими огнями.

— Винсент — он в ней нуждался, в Стар, чтобы чувствовать себя человеком, а не порядковым номером в оранжевой робе и кандалах. Она лет двадцать с лишним сюда ездила, и это было все равно как брак, как у нормальных людей. Порой они не сразу говорить начинали. Сидят и глядят друг на дружку, Стар вся изнутри полыхает, а у Винсента такой вид, будто она нарочно для него на землю послана.

— Ну а другие заключенные?