– Ну да, до дома.

– К… конечно.

– Запрыгивай, – все еще оглушенный, сказал Грэм.

* * *

– Сочувствую насчет твоего отца, – сказал Грэм, сворачивая к дому Оливера. Дорога заняла не больше пяти минут, и за это время оба не сказали друг другу ни слова. Грэм полностью сосредоточил свое внимание на дороге, а Оливер по большей части наблюдал за… ну, за Грэмом. И вдруг вот это.

– Все в порядке.

– Нет, не в порядке. Дело плохо. Я знал, что твой отец пропал, но не мог отбросить в сторону свое дерьмо и хотя бы пять минут поговорить с тобой об этом. А потом наговорил тебе разные мерзости. Ну, что мне приятно делать тебе больно. Господи, какой ужас! Что со мной случилось?

Подъехав к крыльцу, он не стал глушить двигатель.

– Всем нам приходится иметь дело с дерьмом, – примирительно промолвил Оливер.

– Да, но тут было кое-что еще.

«Боль, подобная паразиту. Боль, которой его заразили».

– Я тоже сочувствую насчет твоего отца, Грэм, – решив рискнуть, сказал Оливер. – Кажется, он не очень-то хорошо с тобой обходится.

– Да. Да! – Грэм забарабанил пальцами по рулевому колесу, выстукивая нервный ритм. – Мой отец – неприятный человек. И, наверное, я всегда это понимал, но убеждал себя в обратном. В том, что он герой. Если честно, я считаю так: он неудачник, недотянул до своих стандартов – а может быть, до стандартов своего отца, – и вот теперь сваливает все на меня. Потому что так проще. Так или не так? Господи, да, думаю, так! Я слишком много говорю. Такое ощущение, будто я под кайфом.

– А я так не думаю. – Оливер пожал плечами. – По-моему, к тебе просто пришел момент… прозрения.

– Определенно, это прозрение, но речь идет не об одном только моменте.

– Может, оно и к лучшему.

Наконец Грэм повернулся к нему.

– Это ты сделал со мной.

– Прости.

– Тебе не за что просить прощения. Все в порядке.