«Кирка не шелохнется».
К этому времени дыра в руке увеличилась. На влажных красных тканях кисти виднелись отсветы луны.
Если нельзя выдернуть кирку…
– Увидимся с той стороны, – сказал Джейк, поднимая револьвер.
Оливер дернул изо всех сил…
Не кирку.
Он оттянул плечо назад, и острие кирки разорвало кожу на руке, разорвало все между средним и безымянным пальцами – брызнула кровь, и Оливер отшатнулся назад.
Джейк выстрелил.
Бабах!
Упав между двумя камнями, Оливер поспешно перевернулся, поднимаясь на колени. Низко пригнувшись, он метнулся сквозь валуны. Прогремели еще два выстрела, завыли пули, ушедшие рикошетом вверх. В воздухе повисли облачка каменной пыли. Рука горела болью.
Джейк взревел от ярости, а у Оливера мелькнула рассеянная мысль: «Быть может, то, что с каменного поля трудно выбраться, может оказаться преимуществом».
Он пригнулся еще ниже, распластался на земле…
И тут перед ним упала тень.
Только теперь Оливер вспомнил, как они шли сюда, как Джейк скакал с камня на камень, словно танцор.
Тяжелый ботинок ударил Оливера в лицо, отбросив в сторону. Нос показался ему куском бетона. В голове стоял гул. Из руки хлестала кровь.
Джейк властно возвышался над ним.
Дуло нацелилось на Оливера, глядя так же злобно и беспощадно, как невозможно странный глаз Джейка.
– Ты ничего не понимаешь, – хрипло произнес Джейк. Револьвер не дрожал у него в руке, в то время как сам он весь дергался. – Не ценишь ниспосланную тебе милость. Я ведь не просто убиваю тебя. Я убиваю и