– Я… я не помню. – Оливер мельком взглянул на часы на стене. Секундная стрелка продолжала дергаться, тщетно стараясь снова двинуть время вперед. – Как я могу помнить сегодня, если еще не завтра?

Элай усмехнулся. И исчез.

На экране снова появилось изображение в том же мультяшном стиле «Одрика и воинов Колеса». Но только в кадре был не Огнеплюй, преследующий Дископила, а та самая комната, в которой сидел Оливер. Открылась дверь, и вошел его отец – в мультфильме он был более широкоплечим, более коренастым, борода его представляла собой зазубренную линию, что-то вроде перевернутых вверх основаниями горных вершин.

– Где мать? – спросил отец на экране телевизора.

– Наверху, – ответил мультяшный Оливер.

И это была правда, потому что мама находилась именно там. Как это часто бывало в конце дня. Наверху. В кровати. Спящая, или дремлющая, или просто тихо плачущая.

– Я сегодня узнал от одного приятеля, что она кое-кому звонила.

– Ну да, – пробормотал Оливер на экране, очевидно, не понимающий, что это означает.

– Звонила юристу, – объяснил мультяшный отец. – По поводу развода.

– Ой…

– Это означает, что она собирается уйти от меня. Уйти от нас, – сказал отец.

И тут настоящий Оливер, сидящий перед телевизором, подумал: «Это правда? Мама правда так сделала?» И у него вспыхнула искорка надежды, потому что, быть может, мама уйдет не от них, а только от него. Быть может, заберет Оливера с собой…

– Ты-то не собираешься уходить от меня, а?

– Нет, сэр, – солгал мультяшный Оливер, и Оливер настоящий понял, что это ложь.

На экране отец потрепал сына по щеке.

– Хороший мальчик. А теперь мне нужно поговорить с твоей матерью.

Оба Оливера, настоящий и на экране телевизора, поняли, что это означает. Никакого разговора не будет. Будет сплошной крик. А закончится все так, как и всегда: мать расплачется. Практически наверняка с синяками. Возможно, избитая до крови.