– Фига, Джед и Калеб уходят отсюда живыми. И ты оставляешь в покое моих друзей и мою мать. Все становятся свободны.

Джейк расхохотался:

– Олли, мальчик мой, по-моему, у тебя засраны уши! Или, хуже того, ты мне не веришь. Потому что, если ты умрешь на этом алтаре, все мы станем свободны. – Ухмыляясь, он широко развел руками.

– Предположим, ты ошибаешься. Тогда они все равно должны быть свободны.

Усмешка у Джейка на лице не погасла, но напряглась – превратившись в гримасу, а не искреннее выражение радости.

– Я не ошибаюсь, – сквозь зубы процедил он. Его руки сжались в маленькие кулаки. – Но замечательно. Замечательно! Замечательно! Если по какой-то причине ничего не получится, магия не сработает, машина продолжит тарахтеть… они свободны. Даю слово.

Оливер снова сглотнул комок в горле.

– Договорились.

«Ну, вот и все».

Он направился к камню-алтарю. Ухмыляющийся Джейк стоял, опираясь на алтарь. Оливер увидел веревки, обмотанные вокруг двух соседних камней. При его приближении Джейк подобрал один конец и положил его на край алтаря.

– Веревки, – объяснил он. – На тот случай, если тебе вздумается вырываться. Это чтобы удержать твои руки и ноги, так сказать, внутри машины.

– Я не шелохнусь. Можешь не привязывать.

– Ха! Но я хочу. К тому же это ведь придаст привкус настоящего жертвоприношения, верно? Когда древние пытались ублажить богов. Заключить с ними сатанинскую сделку.

«Не делай этого!» В груди у Оливера вскипел страх. Нет, не просто страх. Паника. Всепоглощающая. Подобная тому мгновению на скоростных горках – перед тем как состав нырнет вниз с первого крутого спуска, – но только тысячекратно усиленному. В миллион крат. В миллион плюс бесконечность. Все до одной молекулы у Оливера в теле хотели бежать. Однако он продолжал идти вперед. Дыша ровно и размеренно. Вспоминая своих родителей.

«Я скучаю по тебе, папа. Извини, мама».