– Конечно, – киваю я.

Среди кресел вокруг нас уже мелькают желтые пятна. Я вижу, как Элис разглядывает спасательный жилет на сидящем ближе всех к ней подростке с пепельного цвета лицом, и воображаю, как журналистка срывает его с мальчишки, оправдывая ценой билета повышение своих шансов на выживание.

– Я пойду, – говорит Роуэн.

– Нет! – хором возражаем мы с Франческой.

– Это моя работа, – объясняю я, поднимаясь и подняв руки вверх, словно сдаюсь в плен. И моя вина.

Я медленно прохожу несколько метров до того места, где стоит Ганг. Он обильно потеет, переминается с ноги на ногу.

– Мне было хотелось принести из бизнес-класса спасательные жилеты, – обращаюсь я к нему.

– Никому нельзя покидать данную часть самолета.

– Это поможет успокоить пассажиров.

Ганг колеблется, но все-таки качает головой, явно выполняя полученные от Миссури приказы. Я меняю тактику:

– А кто вас ждет дома? Вы женаты?

– Я живу с родителями.

Он внезапно осекается, будто сболтнул лишнего. У него дергается левое веко.

– Они, наверное, гордятся вами.

От злости на резко очерченных скулах Ганга проступают красные пятна.

– Станут гордиться. Гордиться тем, что отстаиваю то, во что верю.

– Приговорив сотни людей к смерти?

– Никто не погибнет!

– Уже погибли.