— Мышка, сметана, не все ли равно? Теперь-то она никуда от него не денется.

— Это уж точно.

Мимо громыхали чемоданы. Один, серый с побитыми уголками, грозил сползти с ленты, и дядя Филип вернул его на место, поддав ногой.

— Но достойная ли она для него пара? — спросил он у меня. — Или ей только секс нужен?

— Фил! — одернул брата отец.

— А что? Я о тебе пекусь. — Он понизил голос: — Очень уж все быстро, вот что я сказать хочу. Надо, чтобы ты был уверен.

— Я уверен.

— Джастина?

Я пожала плечами:

— Он уверен.

— Что ж, ты храбрый, не то что я. С меня хватило и одного раза.

— Как там Лара?

— Спроси что-нибудь полегче. Она со мной не разговаривает — молча привозит детей, и все. Разве что: “Мэнди, скажи папе, что тебе нужна новая пижама, да такая, чтоб не загорелась, как в прошлый раз”. А я стою рядом — рядом!

— Сочувствую, брат, — вздохнул отец.

— Ага. Соседка меня зазывает на ужин, но...

— Соглашайся! Что тут такого?

Дядя Филип скривился:

— Она такая образина, брат. — Он взял с ленты свой чемодан. — Я тебе вомбата привез, — сказал он мне. — Погоди, а лет тебе сколько? Все еще любишь плюшевых зверей? Или у тебя одна косметика да мальчики на уме?

— Ей двенадцать, — сказал отец. — Тринадцать через месяц.

— Тогда готовься, брат, будет весело!