Моя Библия не сохранилась.
В классе мы достали все из парт, сняли со стен все наши рисунки — теперь они казались нам детской мазней, хранить такое было стыдно, и мы свалили их грудой, чтобы мистер Армстронг потом сжег. Туда же отправили и тетрадки: больше они нам не понадобятся. В открытые окна уже тянуло дымом от бочки для мусора.
— И напоследок, — объявила миссис Прайс, — автографы!
Настала долгожданная минута — нам не терпелось осквернить школьную форму. Из года в год мы смотрели, как выпускники в последний школьный день пишут друг у друга на рубашках и блузках, а теперь пришел и наш черед, и миссис Прайс раздала нам несмываемые маркеры. Девчонки расстегнули лямки сарафанов, мальчишки выправили из брюк рубашки, и мы стали писать друг другу на прощание: “Удачи”, “Дружба навек”, “Увидимся”. Я оставила на рукаве у Доми затейливую монограмму, а он что-то нацарапал у меня сзади на воротнике — я не видела, лишь чувствовала приятную щекотку от маркера. О кражах никто и не вспомнил, и я почти уверилась, что все хорошо: на моей блузке расписались все до одного, начиная с миссис Прайс, а девчонки со слезами вешались мне на шею и клялись, что никогда меня не забудут, а я обещала не забывать их, — глупости, ведь все мы шли в одну и ту же школу старшей ступени. Прозвенел последний звонок, и мы выбежали из класса и понеслись по школьному двору навстречу удивительному лету, а миссис Прайс в это время собирала все, что решили сжечь.
А дома я сняла школьную блузку и прочла послания на спине. Никогда их не забуду:
Я скомкала блузку и затолкала подальше в шкаф, сжалась в комок на постели, зажмурилась, но по-прежнему видела перед глазами эти слова. Слышала их, как слышала в школе — когда их шептали Эми в классе, выкрикивали ей вслед на площадке, шипели в гулкие ливневые трубы, а бетонные своды отзывались эхом. Почему я за нее не вступилась? Почему, даже заподозрив в воровстве миссис Прайс, я все равно не защитила лучшую подругу?
Нет, заподозрила — не то слово. Знала. Я все знала.
А следом за этой мыслью пришла другая, давняя, неотвязная: увидеть бы записку Эми. Она могла обвинить Мелиссу, Рэчел, Карла, Паулу и всю компанию, но точно не меня. А это кое-что значило бы, да? Было бы доказательством.
Я надела шорты и футболку, переложила ручку с парома из кармана школьной формы в карман шорт. На кухне громыхал посудой дядя Филип. Дождавшись часа, когда должны вернуться из лавки родители Эми, я на бегу с ним попрощалась и пустилась на велосипеде вниз по склону, к дому Эми.