Карла заливисто смеется.

— Да шучу я, шучу. Мы прилетели в Штаты на самолете. Но на самом деле у меня полно самых безумных баек. В основном в них фигурирует моя пассия — будь она трижды неладна.

Кайла принимается рассказывать, а я кидаю взгляд на Кайла, и мне сразу становится ясно, что он чувствует себя не в своей тарелке. Я уже навострилась угадывать его настроение, и если мне и есть в чем его упрекнуть, так это в том, что он очень правильный. Нет, я не говорю, что сама такая уж оторва и бесшабашная хулиганка, но я заметила, что, когда мы выпиваем, Кайл ограничивается максимум деумя бутылками пива. Он словно боится раскрепоститься и дать себе волю. В чем тут причина — загадка. Может, ему вовсе не настолько уютно в нашем обществе, как он уверяет?

Постепенно, несмотря на все усилия Бада, веселье сходит на нет, и народ начинает расходиться.

— Я-то думал, мы будем гулять до рассвета, — говорит Бад.

При этом сам он весь вечер пьет исключительно апельсиновый сок.

Я провожаю его до машины, машу на прощание рукой, после чего возвращаюсь в дом.

Кайл стоит посреди кухни с весьма озадаченным видом.

— Вроде бы народу было совсем немного.

А почему тогда такой бардак? — спрашивает он. Я принимаюсь шарить по шкафам в поисках мусорных пакетов.

— Такое впечатление, что ты никогда раньше не устраивал вечеринок, — говорю я. — Кайл, где у тебя мешки для мусора?

— Не знаю.

— У тебя что, их вообще нет?

— Вроде нет.

— И как мы будем прибираться?

Он начинает хохотать.

Я на него озадаченно смотрю.

— И что тут такого смешного?

— Обычно после вечеринки я звонил в фирму и они присылали уборщиц. А сейчас я забыл это сделать.

Вроде бы умный парень, а порой бывает таким недотепой.