– Уберите в свою фуражку, – сказала она.

Старик взял фотографию дрожащей рукой; какое-то мгновение он не мог вымолвить ни слова.

– Ей перекрасили волосы, – наконец произнес Милтон, и Блю захотелось сказать, что супруги Парк сделали с девочкой нечто более страшное, но она удержалась. – Лучше возьмите ее вы, – сказал старик. – Берегите ее!

В гостиной царил полный разгром: опрокинутый столик лежал в воде, фотографии были рассыпаны по каминной полке, одна клетчатая занавеска валялась, сорванная с карниза. В окно проникал свет, бледно-голубой, чарующий, и Блю подумала, а может быть, это уже потусторонний мир, она по-прежнему заперта в чемодане, задохнулась, умерла.

– Я искал тебя повсюду, – сказал Милтон.

– Как Сабина?

– Очнулась.

Гостиная привела на кухню. Дверь в кладовку, напившись разлившейся воды, криво висела на одной петле. Стул, на котором сидела связанная Блю, оставался единственным, стоящим прямо и несломанным, ремень был перекинут через спинку. На столе стояла перевернутая воронка, и Блю подумала: «На самом деле меня здесь нет, ну как я могу быть здесь, как такое могло произойти со мной?»

– Что случилось? – спросила Блю. – Снотворное по-прежнему растягивало ее слова, ее движения оставались медлительными, рассудок работал неспешно, и разве ей не дали те же самые препараты, что и Сабине? – Как вы…

– Молли наверху, заперта в комнате Сабины, – сказал Милтон, – а Джошуа…

У них над головой раздался громкий глухой стук. Затем еще один, и еще.

Милтон попытался вывести Блю из кухни, но та по-прежнему была еще очень слаба, а у него не было сил. Они кое-как побрели вдвоем по погруженному в темноту коридору. Ледяная вода доходила до щиколоток. Наверху снова раздался глухой удар – звук, который производит плечо, ударяясь в деревянную дверь.

– Сабина заперла его в туалете, – сказал Милтон. – Она его хорошенько оглушила, однако он пришел в себя гораздо быстрее, чем я предполагал. Идем! – Милтон как мог снова постарался помочь Блю, провести ее по коридору в зал, однако он сам нуждался в помощи. Диван потемнел еще больше, пропитавшись водой. Рядом плавал элемент пазла, желтая примула. Блю чувствовала, что силы покидают ее.

– Подожди здесь! – сказал Милтон. – Я принесу резиновые сапоги. Они тебе пригодятся. – Блю увидела у старика в глазах тревогу, почувствовала его беспокойство: страх, что у нее не хватит сил выбраться из дома. Страх, что он сам не сможет выбраться. Дождь прекратился, однако местность вокруг оставалась залита водой, холодной и глубокой, почва была неровная, никто не знал, в какую сторону идти. В окно Блю увидела, как первые лучи утреннего солнца коснулись макушек деревьев; их голые черные ветви манили к себе. «Там похоронена Джессика Пайк, – подумала Блю, – в чемодане, вместе с плюшевым медвежонком, с красными кроссовками на ногах». Молли Парк собиралась разрезать ей живот. Джошуа Парк зажал подушкой ей лицо.