Все ближе, ближе. По воде разбегалась рябь от шагов Джошуа, как и от движений самих женщин; воздух наполнялся его порывистым, как у гончей, дыханием.

Блю мысленно представила себе могилу на опушке леса, силу, которая потребовалась, чтобы ее выкопать, чтобы донести до нее мертвых собак и похищенную дочь, представила себе то, что эти здоровенные ручищи сделают с ней и с Сабиной. Она подумала про Джессику Пайк.

– Джошуа!

Мужчина остановился. Блю услышала это в паузе в его дыхании, увидела в изменившемся рисунке ряби на воде. Схватив ее за руку, Сабина сказала ей остановиться, оглянуться.

Застыв на месте, беглянки обернулись, готовые в любой момент сорваться с места.

Окно в комнате Сабины было распахнуто настежь, возле него стояла Молли Парк. Это было то самое окно, в котором Блю впервые увидела ее, когда только приехала в «Болото надежды». Теперь она была похожа не на радушную хозяйку, а на разъяренную гарпию. Ветер растрепал волосы, пальцы когтями вцепились в подоконник, похожие на крылья рукава платья были забрызганы кровью Сабины.

– Джошуа!

В крике Молли Парк практически не осталось ничего человеческого.

И тут Блю увидела Джесс. Она стояла вплотную к Джошуа Парку, приклеившись словно одежда к телу; маленькая, худая, бледная и больная, девочка шепотом перечисляла ему на ухо все ужасы, которые он сотворил. Она никогда не позволит ему ничего забыть.

– Молли! – воскликнул Джошуа, и в его голосе, во внезапно расслабившихся плечах сквозило облегчение – но когда он снова повернулся к двум молодым женщинам, выражение его лица изменилось. Звериная жестокость сверкнула у него в глазах, опустив кончики губ. – Не беспокойся, любимая, все будет в порядке!

Блю и Сабина попятились назад, однако пространство, отделявшее их от Джошуа, значительно сократилось.

Молли вновь окликнула мужа, и ее слова заставили его застыть на месте.

– Ты не дал мне спасти Элеонору, – сказала она, и ветер принес ее голос, проникнутый болью, отчаянием. – Я могла ее спасти!

В двадцати футах под окном, у которого стояла Молли, торчали острые чугунные штыри обувницы.

Переведя взгляд с жены на штыри, Джошуа стиснул кулаки.

– Молли, нет, не надо! Я ничего не сделал, я не…

Молли взобралась на подоконник.

А Джесс продолжала нашептывать Джошуа на ухо страшную правду.

Он побежал. Не к Блю и Сабине, а обратно к дому, крича Молли, чтобы та не двигалась, оставалась на месте, ждала его. Оцепенев, Блю и Сабина наблюдали за происходящим. Плечи у Молли Парк обмякли, колени подогнулись, все ее тело качнулось на подоконнике, и ее муж закричал снова, окликая ее так громко, что проснулись макушки деревьев. Взметнувшиеся ветки пронзили тучи своими черными пальцами.