– Нечего ей лежать в таком виде, бедняжке.

Я не двигался, придавленный телом Бергстрёма, все больше убеждаясь в том, что он не дышит. Однако проверить не решался.

Арне развязал ремни, освободил Лизен и заметил, что ее губы залеплены скотчем.

– Что за дрянь?

Арне потянул за край ленты, та отошла с хрустом.

– Вам помочь подняться? – спросил он.

Лизен, покачиваясь, встала на ноги. Арне поддерживал ее за плечо.

Ее нижняя губа кровоточила. На запястьях остались следы ремней. Лизен прокашлялась и сплюнула на пол.

– Как вы себя чувствуете? – поинтересовался я.

– Бывало и лучше.

Голос Лизен звучал хрипло. Она пожевала губами, будто у нее пересохло во рту, и поплотнее завернулась в плащ Арне.

Он налил ей воды из крана и протянул стакан. Но Лизен пить не стала. Вместо этого прополоскала рот, шагнула вперед и плюнула Бергстрёму в лицо.

Арне придержал плащ и обернул его вокруг ее бедер.

Лизен наклонилась, подняла с пола клюшку для гольфа и, сжимая ее обеими руками, изо всех сил ударила Бергстрёма в грудь.

– Лизен, Лизен, успокойтесь! – попытался я урезонить девушку.

Но клюшка взметнулась снова.

Лизен била по животу, бедрам, шее, лицу…

Тело Бергстрёма вздрагивало, и каждый удар болезненно отдавался у меня в подреберье.

– Мы сможем вытащить его отсюда? – спросил я.

– А он действительно мертв? – засомневался Арне.