Еще какое-то время головы хихикали, а старушка, наконец понявшая, куда ушли её сапоги, злобно материлась, обзывая Кащея барыгой, идиотом и почему-то коммунистом. На вопрос: «почему коммунист?» Яга объяснила, что именно они распоряжаются чужими вещами, как своими собственными.

— Кристалл-то хоть себе забрал? — спросила старушка, устав ругаться.

— Не-а, — помотал головой Кащей, и принялся объяснять с оправдательной интонацией: — Балда, знаешь, как его по затылку долбанул! Камень куда-то вглубь пещер и улетел. Искали-искали, так и не нашли.

— Тьфу, — сплюнула бабка в окошко, — коммунист, барыга, идиот да еще и раззява.

И вновь скрылась в избушке.

— Слушай, а ведь и правду, въедливый мотивчик, — подала голос левая голова Горыныча, после чего все нестройно запели:

— Мало половин, мало-мало половин.

В КОНЦЕ КОНЦОВ

Вечерело. Василиса и Кащей сидели на дворцовых ступеньках. Царь, довольный отчётом, только-только покинул крыльцо, отправившись куда-то в недра замка и напевая прилипший мотивчик про половины, которых мало. Бессмертный рассказывал:

— Когда кристалл у демона изо лба выбили, сам он ссыхаться начал и прямо таки на глазах мумией стал. Видимость там, при факелах, не ахти была, но сдается мне, что это всё-таки когда-то была баба. Почему еще так думаю, потому что шептало оно одну и ту же фразу. Эти олухи не разобрали, но я ближе всех стоял.

— И что ж за фраза? — спросила Василиса.

— Весь мир пожалеет, что он меня бросил.

— Кто бросил? Куда бросил? В ад? — предположила Василиса. — И почему? Может, с ней плохо поступили? И от этого она стала вместилищем демонической силы?

— Не парься, — посоветовал Кащей. — Со временем, может быть не мы, а наши потомки, поколений через двадцать-тридцать, поймут значение того, что сказала эта несчастная, порабощенная потусторонними силами. Главное, что сейчас Дьябло заточён здесь.

И Бессмертный положил на ступеньку между собой и Василисой тот самый кристалл.

— Ко лбу только, никому не прикладывай, — посоветовал он. — Мир еще не готов ко второму пришествию такого демона. Так что, пусть он у тебя до этого самого пришествия и полежит. И будем надеяться, оно никогда не наступит.

Не местная

Не местная