— Ну… — по интонациям Вакулы и тому, как он прячет в пол глаза, было понятно, что от обсуждаемой темы парню не по себе. — Плетку я ей кожаную, как она просила, сплёл. А больше ничего и не надо.

— Во дела! Чего только люди не придумают, чтоб по-человечески не ебстись-то! Истину говорю тебе, Вакула, ведьма твоя Оксана. Нормальная баба сапоги с дьявольской ноги надеть не решилась бы, а эта, наоборот, кроме них надевать ничего не собирается! — изумился Балда. Затем, посерьезнев, предложил Вакуле: — Так может я лучше Оксане твоей щелбана дам, дурь из неё выбью?

— Не можно, — тоскливо проговорил Вакула. — Люблю я её.

— Ой, чувствую я, приведут тебя бабские затеи к печальной участи.

— Мало половин, мало-мало половин! — бодро начал пришедший в себя демон, но Балда, не отвлекаясь от разговора, отпустил ему очередной щелбан и адское порождение вновь утухло.

Его напарник почесал затылок, обошел красную, усеянную шипами разной величины тушу и спросил, показывая характерный жест пальцем вдоль шеи:

— Может, мы этот камень вместе с головой на поверхность поднимем?

— Да он же твёрдый, как кирпич. Чем её от тела отделять?

— А камешек, говоришь, не отколупывается?

— Бесполезно, — махнул рукой Балда, — намертво в череп врос.

— Ну так и на кой он тебе вообще нужен? Мы вообще-то за черевичками сюда полезли, а не за камнем.

— И черевички поищем. Но камешек из башки у этого дурня сколупнуть всё ж таки хотелось бы. Уж больно красивая вещица.

Слушая беззлобный диалог напарников, Кащей так увлекся, что не заметил усиливающегося запаха серы. Точнее, заметил, но было уже поздно. Реальность стала трескаться, будто яичная скорлупа и в образовывающиеся огненные расщелины посыпались черти. А спеленатый по рукам и ногам красный гигант жизнерадостно сообщил:

— Я открываю мир других! — и снова запел: — Мало половин, мало-мало половин…

Теперь слова мотивчика звучали, словно издевательски-угрожающий намёк, под который и завязалось побоище.

Поначалу дело у парочки шло споро, и визжащие противными голосами черти, разлетаясь в разные стороны и ударяясь оземь, рассыпались дымными облачками пыли. Но на смену развоплощенным тварям из пышущих жаром щелей в пространстве, лезли новые. Количество мелких бесов не уменьшалось. И когда черти стали наседать совсем плотно, а Вакула, отбиваясь от них, матом спрашивать сам себя «зачем ему такая Оксана?», Кащей с криком:

— Держитесь, мужики! — выскочил из своего укрытия.

— Коша! — радостно воскликнул Балда, раздавая щелбаны налево и направо. — Пришел в себя!?

Кащей не ответил, но метнулся к пышущему жаром разлому реальности, доставая на ходу медный медальон с вычурным узором и вынимая из ворота куртки заветную иглу.