— Геральт, сукин сын! Чего я не знаю о Борхе и его потаскухах?

— Упс, — пробормотала Юля, понимая, что сболтнула лишнего.

Реакция на вопль чародейки, который наверняка слышала вся корчма, была странной. На первом этаже послышалась ругань. Затем что-то загрохотало, наводя на мысли о перевернутой мебели. И ещё раз. В какофонию звуков вплёлся звон стали. Внизу явно началась потасовка. Серьёзная.

Йенифер вскочила со стула. Хмель с чародейки слетел в одно мгновение — лицо стало серьезным и сосредоточенным.

— Оставайся тут, — бросила она и вышла за дверь. А уже в коридоре с ненавистью выкрикнула: — Скоя’таэли!

Следовать её указанию Юля, естественно, не стала. Выскочила следом за магичкой и лишь успела увидеть происходящее внизу побоище: перевернутую мебель, наседающих на Геральта со всех сторон противников. А в следующее мгновение Йенифер из Венгерберга подскочила к ведьмаку, сделав несколько пасов руками, и обхватила его за торс.

— Ты ж мешаешь ему драться, — процедила сквозь зубы Юля.

Но в следующее мгновение она поняла, для чего волшебница это делает — Геральта и Йен окутало серебристое сияние, от которого во все стороны брызнули аморфные пятна искрящегося марева, деформирующие всё на своём пути, разбрасывающие противников в стороны, заставляющие шипеть их тела, как жир на раскалённой сковороде.

Несколько сгустков энергии, врезавшись в ступени, ведущие на первый этаж, мгновенно прожгли доски в местах соприкосновения с деревом, обдали жаром наблюдавшую с этих ступеней Юлю и в следующее мгновение лестница рухнула. А вместе с ней и девушка.

Сверху на неё обрушилась какая-то балка, и Юля отчетливо услышала треск ломающихся ребер в грудной клетке. Приглушённый, будто сквозь вату. Открыла рот, чтобы закричать, но из горла вместо вопля забулькала кровавая пена.

— Я же просила, — в отчаянии произнесла волшебница, присаживаясь рядом. — Зачем ты вышла из комнаты?

— Береги Геральта, — прохрипела в ответ, плюясь кровавой пеной, Юля. — CD-Projekt испортит эту сюжетную линию.

— Кто?

Объяснять не хотелось. А ещё не хотелось вот так умирать. Грязная, вся в саже…

ЗДЕСЬ

— Э! Батя! Э! Бать! — позвал Горыныч, пытаясь растолкать пьяненького крестьянина, слушавшего байки Яги, да так и захрапевшего подле поленницы. — Долго я тебя будить буду? Э! Бать!

Крестьянин открыл один глаз, пьяно уставился на морду Горыныча, пробормотал:

— Теща, как ты задолбала… — и снова нырнул в объятья Бахуса и Морфея.

— Доченька, — наблюдая из окна за суетящимся Змеем, позвал царь, — а он опять сквернословит, Горыныч твой.