Убогая комнатенка на первом этаже. Старуха в трауре исчезает как тень, едва лишь признав в госте полицейского, а происходит это моментально. Топчан с подушкой и простынями, умывальный таз с кувшином, в грошовом шандале горит единственная свеча. В тяжелом, спертом воздухе висит мерзостная вонь многих голых тел, некогда лежавших на этом топчане.

— Что мне сделать, сеньор?

Изучающе глядя на нее, Тисон стоит неподвижно. Шляпа на голове, трость в руке, меж пальцев тлеет окурок сигары. Снова что-то пытается понять и не может. Похож на музыканта, который тщится уловить в воздухе какую-то постороннюю диссонирующую ноту. Или на охотника, чутьем угадывающего в зарослях переплеск крыльев или в кустах — чуть заметное шевеление. Комиссар не сводит глаз с девушки. Будто хочет получить от нее отгадку чего-то ужасного — такого, куда и сам не в силах заглянуть. Снова он беспомощно уперся в стену тайны и безмолвия.

Девушка без стеснения, механическими движениями снимает с себя одежду. Бросается в глаза при этом, что крайняя ее молодость — не помеха опытности. Шнуровка корсажа, юбка, чулки, длинная сорочка — замена нижней юбки, которую она не носит. И вот наконец замирает в неподвижной наготе: огарок сбоку освещает ее небольшое складное тело — круглые холмики белой маленькой груди, плавный изгиб бедра, стройные ноги. Голая, она кажется еще более хрупкой. Взглядом спрашивает у комиссара, что ей делать дальше. Его безучастное молчание сбивает ее с толку. Тисон читает в ее глазах подозрение и тревогу. О-о, словно говорят они, да он из этих, из причудников, боже сохрани и помилуй.

— Ляг. Лицом вниз.

Угадывается ее приглушенный вздох. Предвидит или точно знает, что последует за этим и что ждет ее. Покорно подходит к топчану, ложится ничком, плотно сжав ноги, а руки раскинув в стороны. Лицом в подушку. Не впервые ее заставляют кричать, думает Тисон. И не от наслаждения. Когда, отшвырнув окурок, он подходит ближе, то видит лиловатые следы кровоподтеков на ягодицах и бедрах. Клиент какой-нибудь воспламенился свыше меры. Или сутенер объяснял, что к чему.

…И привязь конскую взяв, скрутил и сечь стал звонким двойным бичом, ругаясь дурно, — нелюди, но бог внушал те речи безумцу. Слова «Аянта» размеренно и зловеще гудят в голове комиссара. Вот как это происходит, говорит он себе, глядя на обнаженное тело. Вот что видит тот неведомый убийца, когда бичом снимает у своих жертв мясо с костей. Протянув трость, Тисон кончиком ее ведет по спине девушки, начиная с ямки на затылке. Очень медленно, пядь за пядью продвигается вниз. Пытаясь понять, заглянуть в бездну ужаса, что движет человеком, за которым он охотится.