Не размыкая губ, Тиньянелло поднял руку с растопыренными пальцами.

— Пять человек, — уточнил Барбареско. — Горничная, гувернантка, шофер, садовник и кухарка. В самом доме — первые трое из тех, кого я перечислил. Их комнаты на верхнем этаже. Есть еще домик сторожа на въезде.

— Собаки?

— Нет. Сестра Томаса их не выносит.

Макс соображал, сколько времени займет вскрыть «Шютцлинг». Благодаря науке старого подельника Энрико Фоссатаро, он числил в своих трофеях два сейфа «Фишер» и один «Руди Мейер», не считая еще шесть обычных несгораемых ящиков с непатентованными запорами. «Шютцлинги» — сейфы с немного устаревшей механикой — выпускала швейцарская фирма. В благоприятных условиях, применяя подходящую технику, его можно было открыть за час, не больше. Но он понимал, что главная трудность — не как открыть сейф, а как к нему подобраться. И как работать над ним спокойно, без спешки и без помех.

— Мне понадобится Фоссатаро.

— Зачем?

— Ключи. Скажете ему, что мне нужен полный набор «детских ручек».

— Что-что?

— Он знает. И еще: дайте еще денег вперед. Предстоят большие расходы.

Барбареско молчал, словно не слыша. Молчал и смотрел на своего напарника, а тот вновь облокотился на крышу «Фиата» и уставился на монумент павшим героям: большую белую урну в арке, выпиленной в необтесанной каменной стене, с надписью: «Город Ницца — своим сынам, отдавшим жизнь за Францию».

— Памятник навеял на Доменико грусть, — объяснил Барбареско. — Он потерял двух братьев под Капоретто.

Сняв шляпу, Барбареско устало провел ладонью по голому темени. Потом взглянул на Макса:

— Вы не служили в армии?

— Нет.

Итальянец глядел на него не моргая. Казалось, вертя шляпу в руках, он изучает его, стараясь понять, насколько искрен был ответ. Вероятно, подумал Макс, армия накладывает на человека зримый отпечаток. Как проституция или священнослужение.

— А я воевал, — сказал Барбареско чуть погодя. — В Исонсо. Против австрийцев.

— Вот как?

Барбареско снова окинул его пытливым и недоверчивым взглядом.

— На той войне мы были союзниками французов, — сказал он, помолчав. — На следующей — будем противниками.