– И надеюсь, что доживу до встречи, – договорил он.

Сигарета не доставляла Фалько удовольствия. Казалась ему – от простуды, наверно, – безвкусной, и он выбросил ее, не докурив: дым раздражал нос и гортань.

– Относительно вас и республиканского посольства, – другим тоном проговорил Санчес. – Не знаю, что еще сказать. Это уже не в моей компетенции. Я пешка и вижу только свой кусочек доски.

– Все мы пешки.

– Да нет, вы скорей уж слон или конь… Я продолжаю получать инструкции максимально оберегать вас. И еще попросили о прямой связи с вами.

– Саламанка?

– Да.

– Неожиданно…

– В отеле «Мёрис» мы оборудовали телефонный узел для особых случаев.

– Вот как? Надежная линия?

– Вроде бы да. Обходится очень дорого, мы ее используем в случаях крайней необходимости. Нас просили устроить сеанс связи сегодня в четыре.

– С кем?

– Узнаете. – Санчес снова угрюмо улыбнулся. – Я в данном случае всего лишь курьер.

У «Липпа» подавали лучший в Париже «джин-физ», так что Фалько с ходу заказал себе порцию. Лео Баярд и Эдди Майо уже сидели под большим зеркалом в глубине зала: неизменный Пти-Пьер у стойки не спускал с них бдительных глаз. Был час аперитивов, и кафе заполняли посетители буржуазного вида, которые вели себя вполне непринужденно. В зеркале отражались гарсоны в черных пиджаках и длинных фартуках, сновавшие по залу с бутылками вина во льду и блюдами с «дарами моря». Голоса сливались в ровный гул.

– Ну, мы уже слышали о вашем купанье в Сене, – весело сказал Баярд. – Теперь желаем знать подробности.

Фалько подчинился беспрекословно. Он замечательно владел искусством живого и занимательного рассказа, а природный артистизм скрашивал даже самый банальный анекдотический случай. Последнее происшествие позволяло блеснуть мастерством и, слегка преувеличивая степень своей неуклюжести, вышучивая себя самого – в этом он тоже был большой мастер, – описать, как перегнулся через перила, потерял равновесие, бухнулся в воду и как потом жандармы выуживали его оттуда на манер тунца.

– Они сказали, что недели не проходит, чтобы оттуда не сиганул какой-нибудь самоубийца. Чаще всего топятся модистки от несчастной любви и кассиры-растратчики, но те и другие выбирают для этого безлюдье и ночную темноту. А я им на это ответил, что теперь тоже хотел бы утопиться, но со стыда.

Баярд смеялся, Эдди улыбалась, но поглядывала на Фалько задумчиво, а потом сказала:

– Вот бы не подумала, что вы так неловки.