– Да куда уж ясней… – вздохнул Фалько.

– Плохо вас слышу, Рокамболь!

– Предельно ясно, сеньор!

Новая пауза. Адмирал раздумывал.

– Могу распорядиться о поддержке. Считаете это уместным?

– Ну еще бы, Имение Тормес. В вопросах такого рода чем больше народу, тем больше и шансов на успех.

– Полагаете, это остроумно?

– Полагаю, что нет, сеньор.

– Вот и не делайте из себя клоуна. Тем паче по телефону… Теперь передайте трубку основному пайщику, а сами пропадите.

Фалько поднялся на ноги и протянул трубку графу.

– Да. Слушаю, – сказал тот.

Фалько отошел к окну, где, прислонившись плечом к стене, по-прежнему стоял Санчес. Отвел в сторону рейку жалюзи и оглядел улицу Риволи. Но не заметил ничего подозрительного.

– Они хотят, чтобы я занялся еще и Навахасом, – проговорил он негромко. – И чтобы вы мне в этом посодействовали.

Санчес медленно и печально склонил голову. Он как будто и не удивился.

– Этого следовало ожидать.

12. Помада цвета черешни

12. Помада цвета черешни

Музыка, облака дыма, гул голосов. Посетители в вечерних костюмах с подложенными по американской моде плечами и при галстуках сидят вперемежку с теми, кто одет запросто, чтобы не сказать – затрапезно. Торговцы кокаином, фальшивомонетчики, правительственные чиновники, которые нюхают поданное им вино и морщат носы, точно родились в наследственных замках, делят застолье с элегантными мужчинами, обсуждающими джаз, спортивные автомобили, колебания валютного рынка, и дамами, оставившими в гардеробе свои горностаи. Зал заполнен, что называется, под завязку теми, кто, побывав в эту ночь в пяти разных барах и дружеских компаниях, неисповедимыми путями добрался сюда и вступил в иностранный легион клуба «Мовэз фий».

На эстраде Мария Онитша в сопровождении трубы Мелвина Хэмптона пела блюзовую версию «Комм цурюк» – немецкий вариант французской «Ж’аттандрэ»[1091]. Несколько пар танцевало на площадке, между столиками величаво сновали официанты. Напротив Фалько сидели Лео Баярд и Эдди Майо. Все трое были в приподнятом настроении и пили «Теттенже».

– Когда же вы расскажете нам свою историю? – спросила Эдди.