И с ощущением этой ледяной уверенности в себе, чувствуя, как пропитанный влагой воздух словно промывает ему глаза под полями шляпы, он застегнул плащ и двинулся по туннелю, прижимаясь к кирпичной стене, потом свернул направо, на нужную улицу. Он слышал за спиной шаги Санчеса и бородатого кагуляра и видел, что его долговязый напарник покинул свой наблюдательный пункт и тоже зашагал к шестиэтажному дому под номером 34.

Они сошлись у запертого подъезда и, когда длинный, достав отмычку, мгновенно его открыл, один за другим вступили в полутемный вестибюль, выводящий во внутренний дворик. Консьержки не было. Длинный кагуляр остался внизу, а они втроем, стараясь ступать бесшумно, начали подниматься по лестнице. Фалько распахнул плащ, достал из-под пиджака пистолет и снял его с предохранителя.

На площадке третьего этажа Фалько и Санчес остановились перед дверью в квартиру, а бородатый поднялся еще на один пролет и занял позицию там.

Из коридора послышались шаги, и в двери открылся бронзовый смотровой лючок.

– Добрый день, – по-французски, официальным тоном произнес Фалько, предъявляя документ. – Инспекция водоснабжения пятнадцатого округа.

Звякнула задвижка, и дверь открылась: в маленькой прихожей, переходящей в коридор, стоял человек. Средних лет, толстый, с редкими волосами, он близоруко всматривался в Фалько, пока через несколько секунд, опустив глаза, не увидел в руке вошедшего пистолет, и тогда на его лице появилась растерянность, сменившаяся паникой. Он издал какой-то странный звук – не то вскрикнул от ужаса, не то подал сигнал тревоги, – повернулся и бросился бежать по коридору. А когда уже почти добежал, Фалько поднял пистолет, задержал дыхание и выстрелил ему в спину. «Браунинг» только раз дернулся отдачей, раздался хлопок не громче пощечины, и человек упал ничком, с глухим стуком ударившись головой о плитки пола.

Фалько, следом за которым поспевал Санчес, пролетел по коридору. Перешагнул через неподвижное тело, подумал, не добить ли, но отказался от этой идеи: неизвестно, сколько патронов еще понадобится, – свернул налево, мимо двери в комнату, где из-за столика с пишущей машинкой, в ужасе опрокинув стул, вскочила женщина, и, покуда Санчес наводил на нее револьвер, проскочил дальше, в глубину квартиры, откуда по «Радио-Пари» доносился голос Люсьен Буайе, певшей «Parlez-moi d’amour»[1098]. Держа пистолет двумя руками, Фалько ворвался в эту дальнюю комнату, направил его на мужчину в подтяжках, который изумленно поднимался из-за стола, и сказал:

– Тихо! Не то убью.