— Должен сообщить вам, что кое-кто указал мне на вас как на председателя будущего состава. Прошу вас не быть скупым.

— Господин полковник, я не скупился, когда раздавал приговоры коммунистам.

Костов усмехнулся.

— Речь идет о другом. Скажите, как вы могли бы применить статью 681 из военно-судебного закона к массовому коммунистическому движению и прямой ответственности каждого сочувствующего коммунистам, попадающим под действие статей закона о защите государства.

Добрев почти обиделся. Вся его практика военного судьи доказывала именно то, что он всегда стоял за экстренные меры против коммунистов. За приговоры, которые подрубят коммунистическую партию, что называется, под корень. В доказательство он мог откопать десятки дел, где не имелось никаких оснований для смертного приговора, а подсудимые были уже покойниками.

Даже обжалование как форма расценивалось им как ненужная архаичная демократичность. Добрев сделал бы все возможное, да и делал, чтобы пресечь попытки осужденных обжаловать приговоры или надеяться на амнистию.

— Кроме того, господин полковник, мы хотим увидеть, как доктор Пеев действовал против Болгарии, как он унижал национальное достоинство болгарина.

Доктор Пеев не унижал национального достоинства. В этом Добрев был убежден. Однако, как коммунисту, приговор ему был уже вынесен независимо от доводов, которые теперь могли идти от полковника. Смерть. Это уже предрешено.

— Кроме того, господин полковник, — задумчиво перечислял свои требования Костов, расстроенный известиями о сражении под Курском, — должен быть вынесен приговор и генералу Никифорову, хотя по каким-то странным соображениям он к делу не привлекается.

На третий день к полковнику Добреву пришел Говедаров, известный как политически благонадежный человек. Сел. Предложил ошеломленному полковнику сигарету. Поговорив на разные темы, перешел к главному:

— Вы будете судить лицо, которое является капиталом для нации, господин Добрев. Я имею в виду доктора Пеева. Знаю, что генерал Никифоров оставлен в тени по тем же соображениям, которые привели меня сюда потребовать от вас быть внимательным к ним. Назревают события, неблагоприятные для людей, которые очень близки к Германии. Пеев еще будет спасителем Болгарии.

Добрев не знал, что делать. Глаза его беспокойно забегали. Помолчав, он высказал свои соображения:

— Я могу быть объективным. Но объективный материал говорит только о смертном приговоре. Я занимаюсь этим делом уже трое суток. Изучил его основательно. У меня нет личного мнения, но есть данные полицейского расследования. Перехвачены шифровки. Обнаружена радиостанция. Поймана шпионская группа. Как спасать, господин Говедаров?