После того как след Рокова был потерян, Тарзан вернулся и понял, что отряд русского покинул реку и пошел на север, в малонаселенный и неизведанный край, где джунгли кончились и начались поросшие кустарником пустоши. Только этим изменением характера местности можно было объяснить то, что те двое, у кого оказался ребенок, решили двинуться в сторону от реки.

Однако на всем пути он нигде не мог получить точных сведений, подтверждающих, что ребенок находится где-то впереди. Ни один дикарь, которого они расспрашивали, знать ничего не знал о ребенке, хотя почти все либо сами общались с русским, либо слышали о нем от других.

Правда, поговорить с местными жителями Тарзану удавалось далеко не всегда: едва их глаза останавливались на спутниках человека-обезьяны, бедняги поспешно удирали в кусты. Единственным выходом было идти впереди своей стаи и подстерегать случайного воина, заставая его врасплох.

Однажды Тарзан наткнулся на воина – тот, подняв копье, готовился метнуть его в раненого белого человека, скорчившегося в зарослях кустарника рядом с тропой. Этого белого Тарзан сразу узнал – прежде он часто его видел.

Его отталкивающие черты – близко посаженные глаза, не заслуживающий доверия вид, обвислые соломенные усы – глубоко врезались в память человека-обезьяны.

В деревне, где Тарзана держали пленником, он не видел этого человека среди спутников Рокова. Лица его подручных он запомнил хорошо, и этот тип был точно не из их числа. Так что, вероятней всего, именно за ним и гнались русские, а сопровождала его Джейн Клейтон. Только теперь смысл слов Рокова полностью дошел до него.

Человек-обезьяна побледнел, пристально посмотрев на одутловатое, отмеченное печатью греха лицо шведа. На лбу Тарзана стала заметна широкая алая полоса – след шрама, полученного много лет назад, когда Теркоз вырвал на голове у человека-обезьяны кусок кожи. Это случилось в ожесточенной битве, в которой Тарзан доказал, что достоин стать вожаком обезьян Керчака.

Этот человек станет его добычей и дикарю не достанется. С этой мыслью Тарзан набросился на воина и ударил по занесенному над головой копью. Чернокожий, выхватив нож, обернулся и приготовился к схватке с новым врагом, а швед, лежа в кустах, стал свидетелем поединка, подобного которому никогда не видел. Дрались полуголый белый человек и полуголый негр – сперва примитивным оружием первобытного человека, а потом ногтями и зубами, как дикие звери, которые, несомненно, были их предками.

Этого белого Андерссен сперва не узнал, а когда до кока наконец дошло, что он видел этого великана и раньше, глаза его расширились от удивления. Швед не мог поверить, что этот рычащий самец и есть ухоженный английский джентльмен, который был пленником на борту «Кинкейда».