Гришанков со всеми поздоровался за руку, а когда глаза его встретились с ликующим взглядом бригадира, не мог сдержать широкой улыбки.

— Что, Михайлов, что?

Игоря опередил Фоминский:

— Я вчера рассказал ребятам, как следует отнестись к КТУ. Бригаде все ясно.

И сразу все заговорили, перебивая друг друга, напряжение словно рукой сняло, ребята повеселели. И наверно, общий разговор продолжался бы долго, не выйди на середину Вадик. Нахмурившись, он сказал:

— Если мы всем поставим равный коэффициент трудового участия, то за февраль все получат одинаково. Понимаете?

— На чево ты намекаешь? — Измайлов преображался на глазах: широкая грудь его устрашающе двинулась на Вадика.

Небрежно оттеснив Петю плечом, мастер Серегин одобрительно сказал:

— Все одинаково работать не могут. Кто-то из вас порасторопней, кто-то помедлительней. Вот и думайте, кому какой КТУ поставить. Нянек теперь у вас нет. И не будет.

Все опять замолчали. Ребятам было непривычно обсуждать поведение своих товарищей при начальстве, а начальству — Гришанкову и Фоминскому — подумалось, что не стоит сейчас, при первом распределении КТУ, заострять внимание ребят на конфликтных ситуациях. Ведь последнюю неделю февраля ребята по собственному желанию поочередно оставались сверхурочно, без дополнительной оплаты, и вырвали программу месяца!

— Не все одинаково работали, — гнул свое Вадик. — Неужели Измайлов должен получить такую же зарплату, как Толя?

— Ты меня не задевай, — огрызнулся Измайлов.

— Как это тебя не задевать? — усмехнулся Серегин. — Ты что, не от мира сего?

— Да ладно вам, Василич, — вымученно улыбнулся Петя.

Гришанкову вдруг стало жалко подавленного всеобщим осуждением сборщика. Он вспомнил, что в других бригадах цеха — не коллективных, как эта, — весь разговор тратится на выбивание у мастера большей оплаты по разным нарядам. Здесь же — по одному, общему на всех наряду — подобным и не пахнет. Идет откровенный товарищеский разговор о работе, об отношении к ней, а не о деньгах.

— Мое мнение такое: нечего потакать, — спокойно говорил Вадик. — Кроме Измайлова есть еще два приятеля. Член бригадного совета Штеменко и рохля Крушин. Практически из-за них мы и работали сверхурочно. Так что им тоже следует понизить КТУ. На две десятых каждому.

Понижение КТУ на две десятых — понижение зарплаты Измайлова рублей на сорок, а Штеменко и Олега, как специалистов высшего разряда, — на все пятьдесят. И все знали, что отобранные за безделье деньги не уйдут на сторону — будут распределены цеховым бюро труда и зарплаты между теми членами бригады, которым не понижен КТУ.