Только войдя в здание заводоуправления, он четко понял, зачем идет. И сразу стало легче. Что такое карьера, подумал он, когда жизнь проходит. И нужна ли она, карьера ради карьеры? Разве неинтересно в наше сытое время быть просто честным человеком, которых пока еще не так уж и много… Он с легкой улыбкой вошел в кабинет секретаря парткома, терпеливо подождал, пока Гор не решит несколько вопросов с руководителями двух отделов, и после этого с такой же легкой улыбкой сказал Александру Ефремовичу:

— На парткоме я не дам Серегина в обиду. Виноват один Тароянц. Мои комсомольцы были правы.

— Та-ак?! — привстал Гор. По лицу его пошли бурые пятна. — Значит, позволим мальчишкам отпускать шпильки в наш адрес?

— Эти мальчишки делают заводу программу, — спокойно ответил начальник сборочного цеха. — Эти мальчишки тащат на себе то, что сейчас называют экономической политикой партии. Эти мальчишки делают дело, и мешать им — класть голову под топор. Свою голову! — добавил он все с той же легкой улыбкой. И не спеша направился к двери.

— Вот именно, свою! — остановил его грозный голос Гора. — Ты, Семен, прикрыл Тароянца. Ты не сообщил директору о сумме брака. Ты списал брак на издержки производства.

— Я вас уважаю, Александр Ефремович, — взялся за ручку двери Гришанков. — И вы меня уважайте. Не думайте, что я пентюх… Да, в этом вопросе я виноват. Это была моя последняя ошибка. Но и вы виноваты. Вы тоже выгородили Вагана. Вы тоже скрыли от директора сумму брака. И плюс порекомендовали Вагана на должность начальника отдела. Так что не ройте под меня. Иначе и вам будет плохо.

— Мне плохо не будет. Я без пяти минут пенсионер!

— Тогда желаю вам долгих лет жизни.

И он вышел в приемную, улыбнулся секретарше Гора, вздохнул: весна!

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

— Слышишь, когда ты научишься путем шаблон класть? — в сердцах спросил Олег своего напарника Толю. — Видишь, какие обрезки у тебя получатся?

— Ведь думал, — склонившись над стальным листом, смущенно пробормотал Толя — тонкий белобрысый паренек.

— Думал индюк, — буркнул Олег, показывая напарнику, как надо правильно расположить на листе шаблоны. — Здесь за забывание денег не платят, — уже по-стариковски ворчливо добавил он и тут же запнулся: опять деньги на языке! Торчат, словно кость в глотке.

Не сегодня и не вчера, а постепенно — вот уже всю половину марта — Олег с недоумевающей усмешечкой ощущает холодность к деньгам: куда-то пропало их боготворение. Что с ним, почему, из-за чего произошел такой странный переворот в сознании — ему неясно. Одно лишь видит: после первого распределения КТУ слово «деньги» приобрело совсем другой смысл. В бригаде его теперь употребляют как оценочный показатель общей работы, а не твое — мое — личное. Да и как здесь делиться, когда все работают на общую зарплату? А после памятной сверхурочной работы все как наскипидаренные пашут. И опять же не из-за денег, а просто неудобно: не будешь же стоять каланчой, когда твой напарник трудится? Даже как-то непривычно… А ведь денежки не просто бумажки с цифрами. Это ласкающие душу мечты. Они скрашивают монотонность работы: руки делают, а в голове — розовым сиянием — день получки, магазины, одежонка разная, красивая — вот что такое денежки…