Шон все время смотрел на свое отражение в зеркале, лицо его было гладким и чистым, как у девушки. Неожиданно меня охватило странное чувство: мне показалось, он совершенно забыл обо мне. Я не знал, что мне делать. Потом он отвернулся от зеркала, посмотрел прямо на меня и забавно нахмурился. Я сразу почувствовал, что он несчастен, поэтому спросил, хочет ли он, чтобы я ушел.

«Нет, – ответил он. – Нет, Питер, я хочу, чтобы ты остался».

И тут он взял женскую косметичку, которая лежала на туалетном столике, вынул губную помаду и начал подкрашивать губы.

Я был оглушен. «Что ты делаешь?» – спросил я.

«Крашу губы, Питер».

«Хватит, Шон, – сказал я. – Пошутил, и хватит. Представление закончилось полчаса тому назад».

Но он продолжал. Привел в порядок губы, напудрил нос и причесал волосы. Боже, он опять стал прекрасной девушкой. Я не мог поверить. Я все еще надеялся, что он разыгрывает меня.

Он поправил прическу, потом уселся и стал рассматривать себя в зеркале. Это зрелище его вполне удовлетворило. Потом увидел в зеркале меня и засмеялся.

«В чем дело, Питер? – спросил он. – Разве ты раньше не бывал в артистических уборных?»

«Был, – сказал я. – Я был в женской уборной».

Он долгое время смотрел на меня. Потом расправил свое неглиже и скрестил ноги.

«Это женская уборная», – объявил он.

«Хватит, Шон, – проговорил я, раздражаясь. – Это я, Питер Марлоу. Мы в Чанги, вспомнил? Спектакль окончен, и сейчас все встало на свои места».

«Да, – произнес он совершенно спокойно, – все нормально».

Мне понадобилось время, чтобы что-то сказать.

«Ну, – наконец выдавил я, – не собираешься ли ты выбраться из своих тряпок и стереть эту грязь с лица?»

«Мне нравятся эти платья, Питер, – признался он, – и я всегда хожу в гриме. – Он встал, открыл шкаф. О боже! Тот был полон саронгов, платьев, штанишек, лифчиков и тому подобных предметов. Шон повернулся и был совершенно спокоен. – Это единственное, в чем я хожу сегодня, – пояснил он. – Я женщина».

«Ты, верно, спятил», – растерялся я.

Шон подошел и пристально посмотрел на меня, и я никак не мог избавиться от ощущения, что передо мной стоит девушка: он выглядел как женщина, держался и говорил как она.

«Послушай, Питер, – начал он, – я понимаю, тебе трудно понять, но я изменился, я больше не мужчина, я женщина».